Речные разбойники

Командир Ян, быть может, и сосредоточилась на возможной угрозе, но вот ее подчиненные оживились вовсе по другой причине.

– Уважаемая, – окликнул Бай Шэн один из них, тот самый сплетник, чью болтовню подслушивала Линь Чун. – Скажи-ка, а это вино у тебя там в ведрах?

– Да как пить дать, – поддакнул другой. – Я заметил ее вчера на рынке, когда мы через город ехали. Торговала она там. Подскажи-ка, а сколько стоит утолить нашу жажду?

Бай Шэн деланно задумалась:

– В городе я каждое такое ведро за пятерку лянов[23] серебра отдаю. Если есть, чем платить, продам – учти, ни монетой меньше.

Мужчины с энтузиазмом склонили головы друг к другу, что-то горячо обсуждая.

– Да мы можем наскрести пять лянов…

– Объединимся, и с каждого по чуть-чуть совсем получится…

– Жара такая, а у меня горло сухое, как щель у старой шлюхи…

– Подождите, – приказала Ян Чжи. Она стояла на месте, не сводя с Бай Шэн проницательного взгляда. – Сами слышали, ч ' то говорят про здешние места. В вино могли дурман подмешать, а сами разбойники на деревьях затаились, чтобы глотки нам после перерезать.

– Но, командир… – заскулил один из солдат, однако быстро осекся, стоило Ян Чжи гневно зыркнуть на него. Судя по всему, они не должны были выдавать свои воинские чины.

– Это мое-то вино? И с дурманом? – воскликнула Бай Шэн, в величайшем оскорблении скрестив руки. – Как только посмели! Передумала я, не видать вам моего вина!

– Да мы и не претендуем, – ответила Ян Чжи с сильным бинским говором. Ее акцент противоречил званию, до которого она дослужилась, равно как и ее полу – люди из провинции Бин редко так высоко продвигались по службе. Отчасти причиной тому являлось элементарное ханжество – Линь Чун была более или менее в курсе таких толков, учитывая ее родословную по матери, – но также молодежь из этих далеких северо-западных краев редко могла похвастаться знанием грамоты или имела хотя бы начальную подготовку в области боевых искусств, тактики, военной истории или же географии.

И преодолеть такую пропасть было практически невозможно.

– Как доберемся до Хаочжоу[24], будет вам и вино, и мясо, – пообещала Ян Чжи своим людям. – Столько, сколько осилите. Слово даю.

Солдаты что-то пробормотали, соглашаясь с ней.

План У Юна подразумевал высокую вероятность такого поворота на случай, если у командира Ян окажется хоть капля здравого смысла. О разбойниках, поджидавших на этих тропах, всем было хорошо известно, как и о сопутствующих предупреждениях. Спите только на постоялых дворах. Не показывайте свое имущество. Если идете ночью, то только вооруженными или в группе. Оружие всегда держите под рукой…

Среди них затесалось и еще одно: ешьте и пейте только на постоялых дворах. Хотя и там порой поджидали опасности: ходило множество баек, как постояльцев там спаивали и грабили или того похуже.

К примеру, промысел Сунь Эрнян в ее прошлой жизни и других владельцев подобных постоялых дворов. Линь Чун никак не могла свыкнуться с мыслью, что такие вещи не просто легенды, призванные внушать страх…

Как лес Ечжу, например. Или суды, в стенах которых не было места правосудию.

Ничто в этом мире не было таким, каким казалось. Ничто в этом мире не было таким, каким должно было быть.

– Пять лянов, говоришь? – окликнула ее Ху Саньнян, а после подскочила и потянулась. – Сестрицы, вы что думаете? Идти-то еще так долго… Что-то вина захотелось!

Ху Саньнян блестяще справилась с отведенной ей ролью. Линь Чун поверила бы каждому ее слову – симпатичная молодая девушка, тон ее голоса не выдавал ее благородного происхождения. Она рассмеялась и принялась пересчитывать деньги, в то время как братья Жуань радостно подскочили к ней.

К ним присоединилась и Линь Чун. На лице застыла суровая маска, словно она не знала, какую эмоцию лучше изобразить. Она стояла спиной к людям командира Ян. Включаться в спектакль ей не было нужды – от нее требовалось лишь не препятствовать ему. Она вступала в игру лишь в том случае, если бы их затея пошла прахом, но надеялась, что ее присутствие не понадобится.

Ху Саньнян торжествующе вскинула руку с маленьким серебряным слитком.

– Ну, что скажешь, торговка? Берем твое ведро. Вот пять лянов!

Бай Шэн фыркнула, утирая пот и не двигаясь со своего места:

– С теми, кто меня оскорбляет, дел не веду. До города осталось несколько ли, там и продам, там его оценят.

– Ай, да ладно тебе, ну уступи же, – настаивала Ху Саньнян. – Разве же мы оскорбляли? Почему бы нам не продать? Мы-то тебя ни в чем не обвиняли.

– Да, – добавил Жуань Седьмой. – Нам пить охота. Мы с юга идем, весь день по этому хребту тащимся, а во рту с самой Хаочжоу ни крошки. У нас и товар тяжелый. Слушай, а давай мы тебя финиками угостим?

Бай Шэн глянула вниз, туда, где они собрались в рощице.

– А черпак-то у тебя будет, чтобы пить? У меня нету.

– Будет! – прокричал У Юн. – Я с собой брала один, погоди чуток…

Началась короткая задорная перепалка: они обменялись серебром, выудили черпак и пригоршни фиников, от которых торговка пыталась отказаться. Бай Шэн сняла крышку с одного из ведер и отошла в сторонку, чтобы они напились.