Родословная советского коллектива

Понятно, «ассоциацией» основоположники называли отнюдь не первичную группу пролетариев. Однако в свете этого зацитированного до дыр фрагмента знаменитой первой главы первого тома, впервые опубликованной по-русски в 1924 г. в «Архиве К. Маркса и Ф. Энгельса», философская новизна тезисов А. С. Макаренко блекнет. Но оригинальность — не главное их достоинство. Они впервые в Советской России были реализованы, причем не на самом податливом, мягко говоря, человеческом материале. И реализованы настолько эффектно, что наряду с критикой некоторых коллег получали и восторженные оценки современников. А. М. Горький, к примеру, не без скрытой иронии назвал колонию им. Ф. Э. Дзержинского «окном в коммунизм». Макаренко, полагаем, осознавал масштаб сделанного. «... Самое замечательное, что есть в коммуне, это коммунарский коллектив... Это огромный и, может быть, единственный в Союзе педагогический опыт»[5-176], — отметил он в частном письме ответственному секретарю правления трудколонии. Но публично присвоить себе звание главного архитектора того «коммунизма», в который заглянул благоволивший к педагогу Алексей Максимович, остерегался. Или стеснялся. «Меня сопровождал успех, и в этом заслуга, конечно, уже не моя, в этом заслуга всей нашей советской жизни — тех целей, которые перед нами стоят, тех путей, которые мы вместе с вами прошли, той энергии, которую мы находим в каждом часе нашей жизни»[5-177].

К этой мысли Макаренко возвращался неоднократно. Цель воспитательной работы «вытекает из наших общественных нужд, из стремлений советского народа, из целей и задач нашей революции, из целей и задач нашей борьбы»[5-178]. «Педагогическое средство должно выводиться первоначально из нашей общественной и политической цели»[5-179]. «Настоящая педагогика — это та, которая повторяет педагогику всего нашего общества»[5-180] (курсив наш. — А.Д., Д.Д.). Последовательно реализованное кредо позволяет рассматривать систему Макаренко не только как технологию коллективистской ресоциализации делинквентных подростков, но и как модель коллективообразования в общесоциальном масштабе. Педагогическая логика формирования коллектива в колонии, а затем коммуне соответствовала и даже опережала механику коллективообразования в советском обществе. «Коллектив наших воспитанников есть не только собрание молодежи, это прежде всего ячейка социалистического общества, обладающая всеми особенностями, правами и обязанностями всякого другого коллектива в Советской стране»[5-181]. И еще о том же: «Отряд есть маленькая советская ячейка, которая имеет большие общественные задачи»[5-182].

Главная из них, т. н. «далекая перспектива» — будущее страны. «Будущее Союза, его движение вперед является самой высокой ступенью в деле организации перспективных линий; не только знать об этом будущем, не только говорить о нем и читать, но и всеми чувствами переживать движение вперед нашей страны, ее работу, ее успехи. <...> Надо на каждом шагу показывать воспитанникам, что их работа и жизнь есть часть работы и жизни Союза»[5-183]. В жизни Союза в те годы происходило разное, но разделяемой многими пропагандистской доминантой был энтузиазм строительства нового мира. Макаренко удалось, казалось бы, невозможное — инсценировать патриотический подъем у изуверившихся в социальной справедливости молодых людей с искалеченным прошлым. Поднимающие настроение ожидание и совместное переживание «завтрашних радостей». Стимулирующее мотивацию достижения постепенное повышение трудности сообща достигаемых целей. Обеспечивающий бодрое самочувствие и спокойную энергичность «мажор в коллективе». Можно продолжить, вспомнив об «отношениях ответственной зависимости», гармонизирующих функционально-ролевую структуру первичного коллектива, и о многих иных методических приемах, способствующих становлению социальной общности нового типа и одновременно фиксирующих ее специфические черты.