Россия – Грузия после империи

Тому, кто по сухой горной равнине, посреди которой раскинулся Тбилиси, путешествует на запад, в направлении Колхиды и Черного моря, предстоит миновать хребет Лихи, прежде чем перед ним откроется субтропическая низменность, болотистая долина, которая под небольшим уклоном выводит нас на морской берег, навстречу Греции и миру классического Средиземноморья. С дохристианских времен хребет Лихи разделяет два старых грузинских царства и две ментальности: Колхиду и Иберию, которые до нашего времени не утратили еще свой характер, в экономическом, климатическом и психогеографическом отношениях весьма различный. Когда туннель под Сурамским перевалом останется у нас позади и по узкому, вьющемуся по склонам серпантину, минуя неожиданно зеленые и влажные горные луга, вы достигаете дна долины, то оказываетесь на западном подножии хребта Лихи и по мосту въезжаете на восточные окраины бывшей коммунистической промышленной метрополии – Зестафони, родины знаменитого футбольного клуба и поставщика 6 % марганца на мировом рынке. Мы находимся примерно километрах в семидесяти к западу от грузинской столицы, в заметно более теплой и влажной (в каком-то смысле целебной) климатической зоне.

На выезде из протянувшегося вдоль извилистой дороги города минуем представительный портал главного входа некогда знаменитого советского комбината ферросплавов. Ныне практически полностью остановленный, обширный буро-ржавый комплекс из циклопических домн, горнов, транспортеров, труб, ангаров и административных зданий все еще тянется ввысь – к облакам. Со стороны улицы перед этим величественнейшим и драматичнейшим в своем роде нагромождением стальных конструкций, кирпичных стен, дыма и грязи в 50-х годах разбили памятный сквер, посвященный условному основателю и герою, бюст которого, выполненный в черном граните, вырастает из каменного цоколя. В действительности, однако, мы стоим в некоем святилище социалистического труда. Героический дух его передают гигантские, размером с морозильный шкаф, черные плавильные горшки, излучающие со своих украшенных мозаикой цоколей нечто доколумбовское (так сказать, турбо-ацтекское). Перед ними заброшенные цветники. Бурьян наступает, унылый дождь размывает собачьи кучи. До самой улицы простираются давно пересохшие бассейны, посреди дна которых, выложенного выщербленной мозаикой, торчат немые трубки фонтанов. Эти декорации перед комбинатом ферросплавов в Зестафони – пример удивительным образом вполне сохранившегося, вопреки отсутствию ухода, памятника художественной воли периода первых сталинских пятилеток.

В 50-х годах из имеретинского села Хорвила – где пешком, где на автобусе – добрался сюда, чтобы устроиться на посменную работу, крестьянин-бобыль и батрак по фамилии Иванишвили, пятому, младшему сыну которого, Бидзине, в 90-х годах предстояло стать одним из богатейших людей в мире. Бидзина, которому летом из родной деревни доводилось босиком бегать за несколько километров в школу в Захере, изучал инженерные и экономические науки сначала в Тбилиси, потом в Москве, а в эпоху «дикого Запада» и приватизации 90-х годов основал в России свои первые предприятия. Следуя, по-видимому, природным чертам характера – стратегической расчетливости и личной скромности, он не стремился (как, положим, знаменитый и трагический его современник Михаил Ходорковский) в особо доходные, ключевые отрасли промышленности – нефть, химия, сталь, за которые, естественно, борьба мафиозных кланов шла не на жизнь, а на смерть. Иванишвили искал свою нишу. Заброшенные месторождения ископаемых, к примеру, в краткосрочной перспективе приносящие гораздо более скромную прибыль, или разорившиеся компьютерные фирмы. Он торговал кнопочными телефонами и основал банк. Спустя десять лет он был миллиардером. При этом Михаил Саакашвили, которому в сентябре 2012 года, после поражения в схватке с превратившимся из предпринимателя в политика Иванишвили, пришлось поделиться властью, не смог вменить своему противнику ни одного серьезного экономического преступления (что можно было бы использовать в предвыборной борьбе), хотя в распоряжении действующего президента было довольно и специалистов по сыску, и негласных сотрудников службы государственной безопасности. Бидзина Иванишвили, похоже, являет собой пограничный пример – возможно, уникальный – постсоветского олигарха, сколотившего свое состояние не криминальными способами.