Русь юродская. История русского юродства в лицах и сценах

В другой раз к Марии Ивановне приехала некая барыня из Мурома. Едва она вошла в комнату, блаженная сказала ей: «Барыня, а куришь, как мужик». Эта дама действительно курила многие годы. Прозорливость Марии Ивановны так задела ее душу, что барыня расплакалась. «Никак не могу оставить привычку, – призналась она, – курю и по ночам, и перед обедней». Блаженная сейчас распорядилась: «Возьми-ка, Дорофея, у нее табак и брось в печку». Дама безропотно отдала келейнице изящный портсигар и спички, и м. Дорофея все это отправила в огонь. А через месяц в монастырь пришло письмо, в котором эта барыня из Мурома очень благодарила Марию Ивановну и Дорофею за помощь в избавлении от злой напасти. Она рассказывала, что с тех пор о табаке даже и не думает.

Дивеевская сестра м. Домника потом вспоминала: «Она истинно святая была. Как кто к ней придет, она его словно насквозь видит и все будущее его расскажет».

Многих Мария Ивановна исцелила от душевных и телесных болезней. Какой-то женщине по имени Елена она вылечила глаз, помазав его маслом из лампады. Тем же лампадным маслом блаженная извела экзему с рук. Три года ее пользовали врачи в Нижнем и в Москве – все бесполезно. Мария Ивановна два раза смазала ей язвы. И – глядь! – чистые руки у монахини. Ни даже следов не осталось.

В 1920-е годы известность Марии Ивановны была уже так велика, что к ней за советом и душевным утешением приезжали люди со всей России. Понятно, такой интерес населения к монастырю и, в частности, к какой-то «помешанной монашке» не мог не вызвать недовольства новых властей. Игуменье было с истинно революционной решимостью заявлено, что если к блаженной будет допущен еще хоть один человек, то они вдвоем – игуменья и юродивая – отправятся по этапу, куда живыми не доходят.

Игуменья вынуждена была изолировать Марию Ивановну от посетителей – ее заперли в келье, будто под арестом. Впрочем, она же придумала способ, как, тем не менее, люди могли бы получать от блаженной советы и пророчества: к Марии Ивановне писали записки с вопросами, а затем сестры передавали просителям такие же письменные ответы. Какой-то посетитель Дивеева послал блаженной записку с именами сродников и с просьбой помолиться за них. Когда Марии Ивановне прочитали написанное, она сказала: «А ведь среди них будут епископы!» Через пятнадцать лет один из упомянутых в записке людей действительно стал епископом Русской православной церкви за границей.

Одной сестре крайне необходимо было о чем-то расспросить Марию Ивановну. Но как это сделать? – блаженная под замком! Она ходит вокруг домика Марии Ивановны и не знает, как ей поступить. А в это время блаженная кричит ей в окошко через стекло: «Паша, открывай меня». – «Мамашенька, да как же я открою? – сокрушенно отвечает сестра. – Ключей-то у меня нету». – «А вон у тебя на поясе висят!» – «Это не те. Они не подойдут». – «Открывай! Подойдут!» – говорит Мария Ивановна. Взяла Паша первый попавшийся ключ, сунула в замок, и он тотчас открылся. Когда Паша уходила от блаженной, она хватилась, что забыла, каким ключом открывала замок: теперь долго придется подбирать. «Да закрывай любым», – советует ей Мария Ивановна. Опять Паша сунула в замок ключ, какой вперед в руку попался, и опять замок легко, послушно закрылся.

Под праздник Рождества Пресвятой Богородицы 1927 года Дивеевский монастырь был закрыт, а сестры разогнаны.

Потеряв родную обитель, сестры старались держаться вместе, чтобы духовно поддерживать друг друга. Мария Ивановна ободряла их, предсказывала судьбы. Одной сестре она предсказала дожить до возрождения обители. И правда: эта монахиня, матушка Серафима, застала возобновление церковной жизни в Дивееве.

Мария Ивановна с несколькими сестрами поселилась в селе Большом Череватове. Скоро вся округа узнала, что в этом Б. Череватове живет знаменитая дивеевская блаженная, и туда, к Марии Ивановне, устремились посетители, как прежде они шли в монастырь. В конце двадцатых начиналась коллективизация, поэтому многие приходили к юродивой спросить ее совета: как им быть? как избежать раскулачивания? Мария Ивановна в таком случае обычно советовала забирать с собой все что возможно и поскорее уезжать из деревни в город.

Частые визиты к Марии Ивановне не остались незамеченными властями. Череватовский сельсовет установил за домом, где она жила, слежку. И в мае 1931 года блаженная все-таки была арестована. Замечательную запись сделал в обвинительном протоколе какой-то усердный страж революционного правопорядка: «Монашка Федина Мария Ивановна… является членом монархической контрреволюционной организации, принимая у себя на квартире монахов, проводя собрания, ставя своей целью свержение советской власти».