Русь юродская. История русского юродства в лицах и сценах

Никогда ничего ни у кого Пелагея Ивановна не искала, не просила и не брала. А то, что дадут, то и ест, что наденут, то и носит, а ничего не дадут, даже и не просит. Все она и пила, и ела, и носила, что подавали ей ее почитатели ради Христовой милостыни. Из платья, кто что принесет, сама не брала, бывало, мне подадут: сарафан ли, рубашку ли, платок ли. Мы, бывало, на нее и наденем, да и то не всегда дается надеть-то, а как ей Бог велит. Гостинцев каких принесут: конфет, пряников или просфору, она не от всякого возьмет. А что уж возьмет, то в свою житницу – так мы прозвали ее пазуху – положит. И была у ней эта житница словно большущий какой мешок, за шею привязанный; так, бывало, будто с целым мешком и ходит везде. И Боже упаси, как тревожится: не коснись никто этой житницы!

В последние-то годы ей приносили все из матушкиных комнат; очень любила она эту матушкину пищу и называла ее своею да Божиею. „Царица Небесная, – говорила, – мне это прислала“. А то: „Ну-ка, подай-ка мне, – там есть моя-то пища“. Бывало, не ест другой-то: своей дожидается. И страшно растревожится, если что из принесенной этой пищи кто тронет.

Деньги ни от кого никогда не брала. Так раз одна бедная барыня была у ней, Пелагея Ивановна страх как хорошо приняла ее. Полагая, как всегда мирские-то люди думают, что надобно что-нибудь дать блаженной, она подала ей рубль медными деньгами. „Оставь, – заговорила Пелагея Ивановна, – у тебя у самой это последнее“. Как бы вы думали? Ведь и вышла правда: последний ведь рубль был в кармане у барышни-то, хоть и хорошо была одета она».

Слава о юродивой Пелагее, подвизавшейся в Дивееве, вышла далеко за пределы Нижегородской епархии. В обитель к прозорливой блаженной потянулся народ из соседних губерний, из самих столиц поехали люди – кто с нуждой, кто за советом, кто в надежде на пророчество, а кто и просто из любопытства. Она со всеми встречалась, никому не отказывала. Но иногда, увидев человека неоткрытого, неискреннего, лукавого, она отгоняла его прочь от себя, толкала и била, а то еще и камнем в него запускала. И кричала таким: «Галки, галки, прочь отсюда!»