Русские народные сказители

Проехали они мало-немного, стали разговаривать про жизнь. Роман усмехнулся и говорит: "Знаешь, брат Иван!" — "А что?" — говорит. "Я сегодня ночь ночевал с твоей женой".

Ивану стало жалко, что тот, может, что сотворил, и думает: "Что же такую насмешку, никто знать не будет и верить никто не будет, что брат был у меня, что брат освободил меня".

Вынимает из кармана платок и махнул на его этим платком. Роман сделался среди дороги камнем, а он быстрее стал ехать домой. Что ни гонит своего коня, дорога не перёдится. Видит, что у его конь смутно идет, — как он его ни подталкивает, конь не несет, не шевелится. Он сам себе подумал: "Эх, какой я есть дурак! Жену-то я могу найти себе, а брата не найду. И он меня освободил, а я такую подлость сделал для его. Вернусь назад, попрошу прощения".

Когда только он повернул своего коня, ехать к брату назад, то конь полетел, что с ружья пуля, назад. Так что он ехал туда цельный час от брата, а к брату приехал за пять минут. И махнул другим платком, и начал брата просить: "Прости, брат, мне, что я сделал так коло тебя". — "Ну, ладно, — говорит, — пусть так. Приедешь домой, то ты узнаешь, как я с ей спал".

Вот они уже приезжают вечером. (В такое время, как мы с вами сидим, часов в девятъ-десять.) И подъезжают к государскому дворцу. Стоят часовые на часах на воротах. Вот Роман подъехал и спрашивает: "Дома ваш молодой государь?" — "Да, был, — говорит, — третьего дня был дома. Его, — говорит, — не было двадцать дней, а третьего дня он приехал и опять уехал". — "А можно туда до жены его добиться?" — "Не знаем, мы не могем тебя туда пропустить". А он говорит: "Вы посмотрите, может, государь ваш здесь? Хорошо вы знаете его?" — "А мы и не видали его, что за государь". (Где кажный солдат знает государя!)

Он слышит голос, подходит под ихний голос, Роман и спрашивает: "Ты, — говорит, — служивый, сколько лет служишь?"- "Девять лет, десятый пошел". — "А с какой ты местности?"- "Вот с такой-то". — "А деревню вашу как зовут?" — "А вот так-то, там Пире́вичи или Слобода, скажем, Пиревичи". — "А кто ж у тебя дома есть?" — "А теперь не знаю, кто у меня дома есть". — "Да что, — говорит, — ты писем не пишешь?" — "Да простите, писать не на что, нету капиталу". — "А с дому вам пишут? Тебе пишут с дому?" — "Да почти некому с дому писать. Кому?" — "Почему некому писать?" — "А потому некому писать, что я перед службою женился и какой-нибудь месяц пожил с женой. Так не знаю, жива она али померши. А девять лет друг другу не писали, и она не знает, где я живу. А мне писать не за что. Так что я уже позабыл". (Это правильно сказано.)

Роман и отвечает: "Забывать не надо". А Иван постаивает, помалкивает. Вот Роман подъезжает к ему ближе, берет его за шкирку, и садит его к себе, и говорит: "Ты — отец наш. Теперь поедем в ворота".

Ворота были закрыты. Иван говорит: "Надо открыть ворота. Я сейчас открою". Взял толкнул, ворота полетели со стояками, дорога очищена. Подъезжают они к крыльцу, там уже и́звесть дана. Она выскочила и бросилась к одному на шею, к другому на шею. И солдат с ими тут. И пошли они все в комнату. Она и говорит: "Для чего солдата ведете?" А Роман отвечает: "Ты этому поклонишься в ноги да поцелуешь руки этому солдату".

А Иван все помалкивает да такой смутный. Роман и говорит: "Вот за это слово, что ты сказала, для чего солдата ведем, то поклонись этому солдату низко в ноги, и поцелуй ему руку, и попроси у его прощенья за свое слово".

Она так и сделала: поклонилась, поцеловала в руку. А Роман говорит: "Скажи: отец, прости меня". То солдат говорит: "Ну, я прощаю тебе". — "Ну, ладно, — сказал Роман, — теперь же давай-ка мы угостимся, мы с дороги".

А Иван все помалкивает, Роман командует.

Собрались государь старый (тесть), государыня. Вот он стал, Роман, сказывать: "Ну, теперь, голубушка, узнай-ка своего мужа сейчас, которой твой муж есть: я аль этот?" — "Да я не знаю, который муж". — "Ну, вот, если ты не знаешь, который твой муж, так вот расскажи-ка, как третью ночь ты ночевала с мужем". — "Да, действительно, спала на одной постели. Ну он просил меня, чтобы я постлала ему отдельную постель, но я не согласилась отдельно спать и дала ему ответ такой: "Для того я и замуж пошла, чтобы отдельно мне спать?" То он мне сказал: "Ну вот, дорогая моя! Я был в таком месте и поклялся сам собою, что приду домой, я с женой спать не буду". Ну, он все-таки от меня не мог откреститься, я легла с им на одну постель. То он встает и берет свою шашку (али меч — все равно) и кладет в середину и сказал мне, что если ты покладешь на меня руку, то рука тебе прочь, а если ногу, то и нога прочь. Ну, когда он заснул, то я сделала опыт: взяла бросила платок на его, — половина на ём, а половина у меня в руках. Я второй раз не поверила этому. Взяла свою кофту бросила, и кофта половина у его, половина у меня. Я сняла свою юбку, в которой спала, и бросила на его, -половина у меня в руках, а половина у его. То я цельную ночь не спала и боялась повернуться".