Русские народные сказители

Наутро получилась у них такая же история. Вот и жена так же принялась его колотить. А он давай бежать к брату: "Ну что, брат, ты зачем мне не сказал, как?" — "А у тебя как?" — "Да как у тебя да так и у меня!" — "Вот так и сволочь мужик!" — "Давай тепере пойдем убьем его, так и так от него не будет нам спокою".

Идут они к мужику, а мужик тоже подготовился до них, начинил он бычачий пузырь кровью и уложил этот пузырь жене под пазуху. А сам подготовил бич и вострый нож и велел ругать себя на чем свет стоит.

Те приходят с таким злым настроением два брата, а тут не до их, тоже стоит содом, дым столбом. Жена бегает по избе, ругает мужика, что продал такую кобылу, — не дождаться ни детям, ни внучкам, ни правнучкам такой кобылы теперь.

Да как соскочит мужик со злостью зверя, да как хвать ножом ее под пазуху — и жена тут же и растянулась на полу, и весь пол залила она кровью. Лежит замертво. Мужик глядел-глядел: "На что ты сдумала притворяться?" Да как схватит бич, начинает ее пороть, а как, должно быть, стало ей больно, она вдруг соскакивает. Словно шелковая стала. Забыла и про кобылу и про содом, стала бегать взад и вперед.

"Это что же такое?" — думают приискатели. Даже забыли о своем отомщении. А только стали расспрашивать ямщика, какое чудное свойство имеют ножик и бич. "Да посредством бы этого ножа и бича можно бы хорошо учить жен". Те и думают: "Вот, брат, бы купить. А то, пожалуй, нам жены и так спокою не дадут теперь".

Так и порешили. "Не продашь ты этот ножик и бич?" — "Нет, я их вовсе не продам, а только на время с возвращением, да и то за добрые деньги". — "Что же будет стоить, если взять на неделю?" — "На неделю ежели дать, это будет стоить двести рублей".

Ну, порешили они взять по неделе. Отдали деньги, получили ножик и бич и пошли домой. "Кто прежь будет унимать жен?" — "Конечно, я", — говорит старший брат. "Только я тебе надолго не дам, дам только на сегодняшнюю ночь, мне тоже надо поспешить".

Ну так и порешили. Один домой, и другой домой.

Приходит старший брат домой, жена ему встречу — чуть ли не с поленом. А он скорее заскочил в избу да как хватит ее ножом тоже самое под ложку, она сейчас же и опрокинулась и застыла. Он немного посидел. Берет бич и начинает пороть. Порол ее, порол, только уж боле она не стала. "Вот так-так, выучил на тот свет сразу, — думает. — Раз досталась такая участь, надо уж наделить и младшего брата".

Младший брат подходит поутру: "Ну как, брат, твоя жена?" — "Ну куда! Прямо шелковая стала!" — "Ну а сколько раз ты ее тыкал?" — "А куда же больше, — говорит, — нужно".

Идет младший брат домой и думает: "Уж выучить, так выучить надо порядком". Приходит домой. Тоже жена ухватом ему чуть глаза не выткнула. Он заскакивает в избу, схватывает ножик да как хватит ее по боку — так и повалилась, а он еще ее вдогонку раз. Та свалилася и лежать. А он сидел — давай пороть стал. Сколько ни порол, а она уже не стала. Посмотрел, а она уже заколела.

"Ну, брат, — думает на уме, — чо мы с ём будем делать, чем мы его накажем за всю эту обиду. Наказать его надо, придумать казнь".

Пошел он к брату. "Ну что, брат?" — спрашивает тот. "Конечно, что — сам знаешь!" — "А что теперя мы будем с ним делать?" — "Давай теперя распорядимся над ём".

И вот пошли они к ему. А он это хорошо знал, что они придут. А он как будто бы скоропостижно помер. И велел похоронить себя за избой. Оставил незаметное отверстие для дыхания.

Спрашивают: "Где муж у тебя?" — "Скончался он скоропостижно, я и похоронила уж его". — "А где он похоронен?" — "Да он похоронен за избой".

Пошли братья посмотреть, правда ли это. Видят: правда, свежой холмик. "Давай раскопаем его, посмотрим". Когда раскопали, он еще правда, свежий лежит. Давай они вынимать это мертвое тело и думают себе утопить его хоть бы мертвого, да в последний раз.

Посадили его в тулун, принесли его на реку, а вода уже тогда замерзла. Надо было пролубь раздавливать, а у них с собой не было взято ни пешни, ни кайлы. И они побежали домой. Принести хошь пешню или кого-нибудь.

Пока бегали, за это время проезжал мимо этого места священник. На паре лошадей. Он услышал, кто-то проезжает мимо, стал гаркать: "Спасите, погибаю". Священник сжалился, подъехал к этому тулуну и так узнал, что это кто-то говорит о спасении. Священник слез с кошевки и стал развязывать тулун.

Видит он — и мужик-то знакомой. "Да, батюшка, вот так и так, маленько пришлось мне, не погиб я". — "А за что же?" — спрашивает священник. "Да ужо, батюшка, дай я вам покажу, перво вот меня загребли вот так, как я на тебя буду надевать сейчас тулун". — "Так я понимаю, как вас пехали в тулун". — "Недостаточно, батюшка, этого. Как в тулуне сидеть душно, вы попробуйте".

И все ж таки напялил на его тулун. Ну и что же, священник хотел вылезать, а он все ж таки уверяет его: "Вот погоди, я завяжу, посмотрите, батюшка, как душно сидеть". А когда как крепко завязал: "Ну теперя, батюшка, можете оставаться с богом здесь. А я поеду. Мне нечего делать тут".

И полетел он на кошевке на паре так, что аж шишки воют.