Sans qu'un remord ne me vienne (СИ)

Архидьякон со вздохом повиновался: эта просьба вызвала новый приступ раздражения, однако примешивалось к нему и невольное умиление – даже в этих обстоятельствах природная женская стыдливость не покидала гордую красавицу. Как это наивно – пытаться спрятать от него свое тело, которое, не пройдет и пары часов, он увидит во всей первозданной красе. При этой мысли обжигающая волна желания прокатилась по телу, и Клод невольно вздрогнул, прикрыв глаза и шумно втянув воздух.

Эсмеральда, недоверчиво покосившись на него, быстро откинула покрывало и надела поверх сорочки черный подрясник. Затем, еще раз украдкой взглянув на стоявшего к ней спиной священника, с неистово колотящимся сердцем обвязала вокруг талии подаренный Квазимодо пояс с подвешенным сбоку тесаком. Широкий плащ окутал всю ее фигурку, надежно скрыв от посторонних взглядов и этот спасительный нож, на который возлагала она столько надежд.

Услышав, что шорох прекратился и в келье воцарилась тишины, Фролло повернулся и, удовлетворенно кивнув, вцепился ледяными пальцами в тонкое запястье.

- Ты сказала звонарю, чтобы он не искал тебя и не поднимал шума?

- Да, - цыганка отвернулась, лишь бы не видеть это ненавистное лицо.

- Я знал, что мы сумеем прийти к соглашению, - криво усмехнулся мужчина, прочитав на ее личике гримасу отвращения.

Девушка смолчала. О, она много что могла бы возразить ему, но – к чему? Скоро она одним махом ответит на все его издевательства!..

Осторожно переступив через спящего, подобно верному псу, но, к сожалению, не столь чуткого сторожа, беглецы двинулись вниз по башенной лестнице и вскоре оказались в зале собора. Здесь царил сумрачный покой, и ничто не нарушало почти неестественной тишины, поселившейся под сводами. Быстро миновав пустой зал, через Красные ворота, никем не замеченные, вышли они на монастырский двор.Клод, затушив лампаду, пристально вгляделся в недвижную темноту и, удостоверившись в безопасности, потащил свою жертву в сторону выходившей на восточную оконечность острова калитке. Не прошло и нескольких напряженных минут, показавшихся архидьякону вечностью, как позади остались и высившийся черной громадой собор, и погруженный в сон епископский дворец – они достигли, наконец, мыса Террен. У оконечности его обнаружилась припрятанная в тени плетня лодка.

Нетерпеливо кивнув на нее спутнице, Фролло почти втолкнул последнюю в утлое суденышко и, сев напротив, одним махом неизвестно откуда выхваченного кинжала рассек удерживавшую лодку веревку. Мощный толчок веслом – и вот их челнок подхвачен непривычно быстрым здесь течением Сены. Священнику, не привыкшему к подобного рода занятиям, немалого труда стоило выгрести на середину реки, однако дальше стало легче: лодка начала медленно спускаться вниз по течению, огибая Ситэ и приближаясь к правому берегу. Эсмеральда молчала; мужчина вперил в нее горящий взор и также не проронил ни звука. Однако вскоре рукав Сены сузился, и ему снова пришлось бороться с течением, так что стало не до созерцаний.

Но вот они обогнули Ситэ, и лодку ровно понесло вниз по течению; архидьякон лишь направлял суденышко, не давая ему приблизиться к берегу и стараясь держаться середины реки. Позади остался мост Менял; по левую руку от цыганки выступила громадой Нельская башня, чтобы вскоре также безмолвно исчезнуть. Вскоре Париж остался позади; они спускались по реке, освещенные лишь скупым светом тонкого месяца, в безмолвии, нарушаемом изредка плеском весел о воду. Напряжение достигло предела; казалось, сам воздух между этими двумя наэлектризовался, и вот-вот засверкают молнии.

- Мы поплывем до Ла-Манша? – плясунья не могла больше выдерживать этой гнетущей тишины и этого неотрывного, будто насквозь прожигающего взгляда.

- Мы почти на месте, - вздрогнув, ответил Клод, будто просыпаясь.

Оглядевшись, он направил лодку ближе к правому берегу и, действительно, не прошло и пяти минут, как они достигли домика рыбака. Подплыв к торчащему из воды бревну – единственному напоминанию о существовавшем здесь некогда коротеньком пирсе, – священник начал привязывать лодку. Руки не слушались, он с трудом мог сообразить, как же завязать проклятый узел.

…Медлить было нельзя. Гнусный поп отвернулся, а значит сейчас самое время отправить его на тот свет. Он грозится убить Феба?! Как бы не так – она своими руками пронзит его черное сердце!.. Потом, наверное, нужно попробовать бежать… Лучше всего – на этой же лодке. Только отправить для начала мерзкого монаха кормить рыб, а после попытаться спуститься вниз по Сене. Если ей удастся уплыть достаточно далеко, то, может, и получится спастись: кто узнает ее за пределами Парижа?.. А в том злополучном городе нечего больше делать: Феб разлюбил ее, на Гревской площади терпеливо поджидает виселица – и все из-за этого ужасного священника и его отвратительной любви! Эсмеральда решительно выхватила припрятанный за пазухой тесак.