Семейное дело

Алексей усмехнулся, укладывая свои крючки и мормышки в спичечный коробок.

— Батя, а ты что — поп? Или ксендз? Время исповедей кончилось. Как сегодня сказал один местный мудрец — личность выражает себя через абсолютную свободу.

— Твоего местного мудреца мало пороли в детстве, — в свой черед усмехнулся Бочаров. — А вот от тебя вроде бы винишком попахивает?

— Все идет путем, батя, — рассмеялся Алексей. — Ну, посидели с ребятами в нашем кафе, две бутылки сухаря на пятерых, и с девчонками плясал, так что все путем.

— Компанейский ты парень, — сердито сказал Бочаров. Он почувствовал легкое раздражение оттого, что Алексей пришел домой поздно, да еще выпивший, а он тут ему бутерброды готовит — сыночка на рыбалку провожать. Потом он одернул себя. Ерунда, Алешка не дурак и не выпивоха, ну, посидел со своими ребятами, даже с местным мудрецом — взрослый же человек, и незачем раздражаться.

Скорее всего, эта раздраженность появилась оттого, что два выходных ему предстояло пробыть одному и он не знал, куда себя девать. Впервые за долгие годы оставшись без Веры, он чувствовал тоскливое одиночество, и это ощущение не проходило, как бы он ни уговаривал себя, что оно ненадолго — Вера приедет, и что это просто надо переждать ради нее же самой. Пусть поправится как следует. И все равно слонялся вечерами по квартире, не в силах ни читать, ни хотя бы посидеть у телевизора.

Вот поэтому он и окрысился было на Алексея, и хорошо, что вовремя спохватился. Сейчас Алешка уйдет, а он сядет писать очередное письмо Вере и напишет, что у парня, видимо, что-то меняется в жизни, — веселый. Впрочем, после танцев с девушками… И ест так, что от тарелки за уши не оттащить.

— Значит, выпивали, не закусывая, под сигаретку?

— Угу. Экономили.

— Ладно, черт с тобой, уходи с глаз моих. Только не забудь передать привет тете Кире.

Он заставил его надеть теплое белье, как Алексей ни брыкался, и шерстяные носки — нечего пижонить, все-таки еще апрель. И свитер. Когда Алексей ушел, он вымыл посуду и сел за стол на кухне. Писать письмо? Но впереди два выходных, и лучше писать завтра, ведь это не просто два выходных, а два трудных, ничем не занятых, напрасных дня, которые придется прожить зря. Разве что только позвонить Когану, позвать его и сразиться в картишки по маленькой…

Едва машина остановилась, из темноты вышли трое, будто они нарочно стояли там, ожидая силинскую «Волгу». Один был в милицейской форме, двое других в штатском. Алексей сумел разглядеть в темноте сержантские лычки на погонах. Сержант строго спросил:

— Чья машина?

— Моя.

Луч фонаря скользнул по лицу Силина, и тот досадливо поморщился. Конечно, неприятно, когда тебе светят прямо в глаза.

— Служебная?

— Я директор ЗГТ Силин.

— Откройте багажник, — все так же строго приказал сержант. Очевидно, слова Силина не произвели на него никакого впечатления.

Силин буркнул шоферу:

— Открой ему багажник, — а сам отошел в сторону и закурил.

Этот сержант ищет сети, подумал Алексей. А двое с ним, должно быть, дружинники из рыбоохраны. Все правильно. А то время от времени по лестницам ходят краснорожие мужики и пропитыми, сиплыми голосами предлагают лещей или язей, а каждая рыбина с лопату. Браконьеры, сукины дети.

Был уже пятый час, а рассвет еще не наступал. Ему мешали низкие тяжелые тучи, которые, казалось, задевали за верхушки сосен. Но дождя не было. Алексей с удовольствием вдыхал чистый воздух — в городе не такой, разница ощутима сразу. Он не заметил, как Силин оказался рядом.

— Все настроение испортили, — сказал он.

— Ты о сержанте? Ерунда. Порядок есть порядок. В темноте не видно, кто есть кто. Лишь бы дождя не было. Ты мне сегодня здорово нравишься, дядька.

— Спасибо, — фыркнул Силин.

— Просто я давно не видел тебя таким. Сообразим костерочек, а?

И, не дожидаясь ответа, шагнул с дороги, напрягая зрение, чтобы разглядеть поваленное дерево или сушняк.

Действительно, сегодня он словно бы увидел другого Силина — не того нахмуренного и, казалось, постоянно недовольного чем-то, а веселого и как бы расслабившегося, отошедшего от дневных дел и забот. Пока они ехали, Силин шутил, поддевал своих спутников — главного бухгалтера Притугина и второго (Алексей его не знал, видел впервые), который, знакомясь, назвал только свою фамилию — Бревдо.

Доставалось и ему, Алексею, но это было так легко и добродушно, что Бревдо в свой черед пару раз поддел Силина, и Алексей подумал — ай да «мальчик»!

Он вытащил из леса два здоровенных сука, набрал валежника, и костер разгорелся быстро. Опять из темноты вышли те трое, и сержант сказал, чтоб с огнем были осторожней, сказал, и трое растворились в густой темноте, как лешие.