Шерлок Холмс и доктор Ватсон

– Это, конечно, верно. Но язык железнодорожного справочника при всей его точности и лаконичности достаточно скуден. Вряд ли его хватило бы для какого-то сообщения, выходящего за рамки дорожной тематики. Значит, не Брэдшоу. А что еще?

– Настольный справочник-календарь!

– Великолепно! Я был бы круглым идиотом, если бы стал сомневаться, что вы попали в самую точку. И скорее всего, это ежегодник Витакера. Он пользуется огромным спросом. В нем постоянное число страниц, текст на них печатается в две колонки. Если вначале он скупо подает информацию, то к концу становится невероятно болтлив – весьма полезное свойство для составления шифровок.

С этими словами Холмс снял с полки толстый том ежегодника.

– Вот страница 534, вторая колонка. Здесь довольно большая статья о торговле и природных ресурсах Британской Индии. Записывайте слова, Ватсон. Номер 13. «Махратта». Боюсь, что начало весьма ненадежное. Номер 127. «Правительство». Ну, в этом есть хоть какой-то смысл, хотя и отчаянно неподходящий для профессора Мориарти. Попробуем еще. Чем же занимается «Махраттское правительство»? Увы! Следующее слово «свиноводство». Мы потерпели полное фиаско, дорогой Ватсон.

Хотя он произнес последнюю фразу в своей обычной насмешливой манере, резкий взгляд сузившихся глаз выдал его разочарование и раздражение. Чувствуя себя бессильным помочь ему и глубоко несчастным, я отвернулся и уставился на огонь.

Наступила долгая тишина, внезапно прерванная громким возгласом Холмса, который кинулся к шкафу и в мгновение ока извлек оттуда еще один том ежегодника в желтой обложке.

– Это нам хороший урок, Ватсон! – воскликнул он. – Нечего опережать события. Сегодня 7 января, и мы, естественно, взяли новый справочник. А ведь Порлок скорее всего пользовался прошлогодним. Именно это он и собирался написать мне, когда его так невежливо спугнули. Давайте же скорее посмотрим, что нам уготовано на странице 534! Номер 13 – «здесь». В этом уже что-то есть! Номер 127 – «большая».

Глаза Холмса вспыхнули от возбуждения, тонкие чуткие пальцы дрожали, перебегая от слова к слову.

– «Опасность»! Ха-ха! Разве мы не об этом мечтали? Пишите, Ватсон. «Здесь ... большая ... опасность ... может ... грозить ... очень ... скоро ... некий ...». Затем стоит имя «Дуглас». Далее, «богатый ... местный ... житель ... старый ... замок ... Берлстон ... действовать ... безотлагательно». Ура, Ватсон! Что вы теперь скажете о дедуктивном методе и его плодах? Если бы в овощной лавке продавались лавровые венки, я бы непременно послал за венком!

Я вперил недоумевающий взор в странную фразу, которую только что нацарапал на клочке бумаги под его диктовку.

– Что за идиотская манера выражаться у этого Порлока, – пробормотал я.

– Напротив. Он прекрасно изложил свою мысль, – отозвался Холмс. – Если в вашем распоряжении всего одна колонка слов, притом в виде готового текста, вы вряд ли сможете достичь вершин красноречия. Остается надеяться только на сообразительность адресата. Впрочем, и особая сообразительность не нужна. Порлок предупреждает, что некоему Дугласу, богатому джентльмену из Берлстона, живущему в старом замке, грозит опасность, причем опасность неотвратимая, если срочно не вмешаться. Прекрасный образчик логического мышления, а, Ватсон?

Холмс радовался своему успеху с беспристрастностью истинного художника, точно так же, как огорчался, если его дедуктивный метод давал сбой. Он все еще сиял от восторга, когда Билли распахнул дверь, и в комнату шагнул инспектор Скотленд-Ярда МакДональд.

Описываемые мной события произошли в те давние дни конца 80-х годов, когда Алек МакДональд был еще далек от стяжания национальной славы, которой теперь по праву пользуется. Это был совсем молодой полицейский, уже успевший отличиться при исполнении нескольких важных поручений. В его высокой ладной фигуре угадывалась необычайная физическая сила, а весьма вместительный череп обещал присутствие значительного ума, о чем свидетельствовали также глубоко посаженные сметливые глаза под кустистыми бровями. Он был суров, прям и непреклонен как истинный шотландец. И говорил с явным шотландским акцентом.

Холмс уже дважды помогал ему в раскрытии преступлений, причем сам оставался в тени, довольствуясь только радостью от превосходно решенной задачи. Инспектор относился к своему коллеге-любителю с безграничным восхищением. Это проявлялось в той доверчивой простоте, с какой он обращался к Холмсу в особо трудных случаях. Посредственность всегда уверена в себе. Талант же не боится склонить головы перед более ярким талантом. Вот и инспектор МакДональд не считал для себя зазорным просить помощи у непревзойденного аналитика Европы. Холмс, хотя и не был расположен к излиянию чувств, всегда благосклонно принимал великана-шотландца. Улыбка и на этот раз озарила его лицо при виде МакДональда.

– Однако вы ранняя пташка, мистер Мак, – сказал он. – Желаю вам доброго улова. Но боюсь, вас подняло ни свет ни заря что-то более серьезное, чем любовь к прогулкам.