Шихуа о том, как Трипитака великой Тан добыл священные книги

Еще одно объяснение происхождению обезьяны в шихуа попытался дать Ота Тацуо, который искал буддийские корни этого образа. Отрицая связь обезьяны-странника с «Рамаяной» он соотнес его с Шан Увэем, имевшим тот же почетный титул Учителя закона Трипитаки (основываясь на высказанном им предположении, что в шихуа Сюань-цззан был смешан с Шан Увэем). Ему важно не столько то, откуда появилась обезьяна, в почему именно ее выбрали в помощники Трипитаке. Поэтому Ота Тацуо связывает появление обезьяны-помощника в добывании сутр - с легендой об обезьяне - хранительнице пещеры с буддийскими каноническими сочинениями, которая изложена в предисловии Цуй Му к сутре Да жи цзин и посвящена истории создания этой сутры, переведенной Шан Увэем[258]. По нашему мнению, упомянутая легенда говорит скорее о положительной функции обезьян в буддийской литературе вообще[259], чем о непосредственной связи с обезьяной-помощником Трипитаки в добывании сутр.

Несомненно, в каждом из приведенных выше мнений содержатся зерна истины, однако, акцентируя какой-либо один аспект образа обезьяны, авторы не всегда учитывали остальные. По нашему мнению, в обезьяне-страннике можно видеть черты как китайские, так и некитайские. Даже У Сяопин, например, разделяя взгляды Лу Синя, отмечает у Сунь Укуна черты сходства с Хануманом. Нужно заметить, что, хотя Сунь Укун несомненно восходит к обезьяне-страннику в шихуа, говорить о полном тождестве этих двух персонажей не следует. По мере развития сюжета путешествия Трипитаки тема обезьяны настолько широко развилась, в нее было включено столько новых мотивов (прежде всего китайских и буддийских, и, возможно, других)[260], что воспринимать однозначно Сунь Укуна и обезьяну-странника невозможно. Сунь Укун, несмотря на многообразие черт, составляющих его фигуру, персонаж более китайский и более тесно связанный с буддийской проблематикой романа. Нечеткость контуров образа обезьяны-странника, недосказанность ее происхождения и появления в шихуа при Трипитаке заставили авторов, позднее разрабатывавших этот сюжет, создать подробную историю обезьяны, буддийскую по своей сути и китайскую в своей основе.

Что касается образа обезьяны в том виде, как он предстает в шихуа, то мы склонны видеть истоки его происхождения прежде всего в «Рамаяне». И хотя Хануман был не царем обезьян, а одним из их вождей, именно он, первый советник царя, сын бога ветра и дыхания Вайю, был наделен теми чудесными способностями и силой, которые помогли Раме в его великом деянии - отыскании похищенной злым ракшасом Раваной жены Ситы; он, а не царь обезьян Сугрива, стал главных помощником Рамы.

Роль и место обезьяны-странника в шихуа равнозначны роли и месту Ханумана в «Рамаяне». Это не главные герои повествований, они появляются там по ходу развития сюжетов только тогда, когда главному герою нужна помощь в решении его основной задачи. Оказав эту помощь, добившись того, чтобы главные герои достигли поставленной цели, Хануман и обезьяна странник исчезают из повествований - их функция чудесны помощников, чьими руками герои обретают желанное, оказывается завершенной.