Сибилла

— Вы должны говорить совершенно обратное, — заявил джентльмен с Даунинг-стрит. — Продемонстрируйте им, как много я сделал, чтобы запустить процесс возрождения торговли. Прежде всего, я удешевил продукты питания, одним ударом наполовину разделавшись с протекционизмом в зерновой торговле; так, к примеру, на данный момент по старому закону пошлина на заграничное зерно составляла бы двадцать шесть шиллингов за четверть — согласно новому она составляет тринадцать. Разумеется, ни по той, ни по другой цене пшеница на рынок не пойдет, но это не меняет самого принципа. Далее, что касается живого скота: расскажите им, как я полностью снял все ограничения на торговлю скотом с континентом. Остановитесь на этом поподробнее: это теоретический предмет, и он может претендовать на высокую оценку. Если в делегации найдутся инакомыслящие, у которых после отмены рабства некому больше сочувствовать за границей, намекните на ужасы корриды, на то, каким огромным достижением для человечества станет, если андалусских торо перестанут закалывать копьями в Севилье, а вместо этого, скажем, будут разделывать где-нибудь в Смитфилде^{598}. Низкие цены на продукты питания дадут возможность конкурировать с зарубежными поставщиками на любом из нейтральных рынков, а со временем и вовсе позволят вытеснить их из собственной ниши. Это, к тому же, полностью компенсирует налог на собственность, который — внушите им это! — есть не что иное, как величайший эксперимент, и он всецело в их интересах. Звоните во все колокола по поводу великих перемен и великих экспериментов, пока не придет время спуститься с подмостков и обеспечить кворум. Разумеется, ничто не должно вам помешать в исполнении служебных обязанностей. Они проглотят эту наживку. Не сомневаюсь, что вы отлично справитесь с данной задачей, мистер Плутни, особенно если будете говорить «откровенно и ясно»: это верная линия поведения, которой следует придерживаться, когда вы желаете скрыть ваши собственные мысли и внести сумятицу в мысли других. Всего доброго!

Глава вторая

Через два дня после этой беседы на Даунинг-стрит в Аббатство Марни от лорда-наместника графства, герцога Фитц-Аквитанского, прибыл особый посланник. Как только письмо, которое он доставил, прочли, в доме поднялась изрядная суматоха; леди Марни была вызвана в библиотеку мужа и получила распоряжение немедленно написать несколько посланий, призванных предупредить прибытие некоторых ожидаемых гостей; капитан Граус каждые пять минут появлялся в библиотеке — и сразу же исчезал, получив очередной, противоречивший предыдущему, приказ; наконец он вскочил на коня и поскакал по окрестностям, снабженный вестями и распоряжениями. Весь этот переполох означал, что конный полк ополченцев Марни вот-вот будет спешно призван к оружию.

Лорду Марни удалось получить место при дворе, и он, как следствие, посвятил себя государственным учреждениям и был полон решимости отстаивать их; но в то же время (с характерным благоразумием) не менее твердо считал, что собственность, которую следует оберегать в первую очередь, — это собственность, принадлежащая лично ему, и главным предметом его забот должно стать сохранение порядка в своем округе.

— Не понимаю, что имеет в виду герцог, говоря о переброске войск в мятежные районы, — сказал лорд Марни капитану Граусу. — Здесь они и есть, эти мятежные районы. Три пожара за одну неделю! Хотел бы я знать, какой мятеж может быть хуже? Уверен, это всего лишь бунт против хлебных законов с целью запугать правительство; предположим, они действительно закроют фабрики — и что с того? По мне, так пусть всё производство встанет, и тогда можно будет снова пожить, как подобает благородному человеку.

Эгремонт, в отношениях которого с братом за последние годы развилось нечто вроде раздражительного взаимопонимания (невзирая на то, что лорд Марни по-прежнему оставался бездетным, отчего яд его злобы становился вдвое концентрированней), — да и то главным образом благодаря ухищрениям их любящей матери, — обычно ограничивал свои ежегодные визиты в Аббатство неделей ополченских сборов; вот и теперь он прибыл из Лондона в тот же день, что и послание лорда-наместника, лишь только узнал, что полк его брата, в котором он командовал одним из отрядов, так же, как и другие части ополчения Северной Англии, должен немедленно выступить в поход.