Сибилла

— Я имею в виду, — ответил Хаттон, глядя Морли прямо в лицо и говоря с огромным нажимом, — что существуют документы, которые доказывают право Уолтера Джерарда на владение этой огромной территорией, что мне известно, где можно эти документы найти, и что нужно только набраться подобающей этому случаю решимости — и завладеть ими.

— Вы уверены, что это выполнимо? — спросил Морли.

— Абсолютно, — ответил Хаттон. — Это противоречит нашей природе — думать иначе.

— И где же эти документы?

— В архивном хранилище Моубрейского замка.

— Ха-а! — протяжно воскликнул Морли.

— Их тщательно охраняет тот, кто знает им цену, ибо они являются письменным подтверждением, только не наличия прав, а факта подлога.

— И как же нам получить их?

— Более честным способом, нежели тот, которым он их приобрел.

— Этот способ не так уж и очевиден.

— Двести тысяч человеческих существ признали вчера безраздельную власть Джерарда, — начал Хаттон. — Предположим, им станет известно, что в стенах Моубрейского замка хранятся доказательства того, что Уолтер Джерард — законный владелец земель, на которых они живут; давайте просто предположим, что дело обстоит так. Вы полагаете, они удовольствуются одним лишь пением псалмов? Чем в таком случае обернется моральная сила? Они штурмом возьмут Моубрейский замок; они разграбят и опустошат его; они соберут особую группу, чтобы тщательно проверить круглую башню — и позаботятся о том, чтобы все находящиеся в ней документы, особенно те, что лежат в голубом железном ларце, украшенном гербом и щитом Валенсов, были доставлены вам, мне — да кому угодно из тех, кого назовет Джерард. И как же станет обороняться граф де Моубрей? Едва ли он подаст в суд на сотни людей за разрушение замка, который, как мы докажем, ему не принадлежит. Самое большее, что он может сделать, так это отправить на каторгу несколько бедняков, которые напились в его разоренных погребах, а потом устроили пожар в его роскошных гостиных.

— Вы меня поражаете. — Морли удивленно воззрился на человека, который говорил о жутких подробностях предполагаемого действа с таким хладнокровием и сухой педантичностью, словно вдавался в детали чьей-нибудь родословной.

— Практический взгляд на вещи, — сказал мистер Хаттон.

Морли озабоченно шагал по комнате, Хаттон хранил молчание и пристально смотрел на него.

— Вы уверены, что дело обстоит именно так? — наконец спросил Морли, резко остановившись.

— Вполне; лорд де Моубрей лично поведал мне все обстоятельства еще до моего отъезда из Лондона; поэтому-то я и прибыл сюда.

— Вы его знаете?

— Лучше, чем кто-либо еще.

— Полагаю, что эти документы, некоторые из них, — со скептическим видом заметил Морли, — успели побывать и в вашем распоряжении?

— Возможно. Вот бы они так и остались у меня! Однако и то, что мы знаем, где их искать, — великое дело.

— Выходит, когда-то они принадлежали Джерарду?

— Едва ли. Я добыл их потом и кровью, нередко оплачивая поиски из собственного кармана. Никто не предъявлял на них прав — и я передал их тому, кто действительно знал им цену. Впрочем, сейчас я хочу завладеть ими не только затем, чтобы оказать Джерарду услугу, хотя я действительно охотно ему помогу. Мне нужны некоторые из этих бумаг, касающиеся одного древнего титула, которые могут подтвердить претензии на него одной интересующей меня особы. Послушайте, дорогой друг Стивен, моральная сила — прекрасная вещь, особенно как предмет обсуждения — равно как и общность владения имуществом, особенно когда у человека нет ничего своего; но поживите с мое, вкусите сполна мирских удовольствий — и вы познаете экстаз приобретения, а также поймете, что обыкновенно он достигается весьма грубыми средствами. Ну да я думаю, что вы своего не упустите. Здесь вспыхнул общественный запал; вы — предводитель народа. Давайте организуем еще одно собрание на Пустоши, запланированный мятеж; вам достаточно щелкнуть пальцами — и люди в мгновение ока сделают нашу работу. Моубрейский замок в их руках — наша цель достигнута. Вы сразу же получите десять тысяч фунтов, кроме того, я увезу вас с собою обратно в Лондон и продемонстрирую вам, что такое богатство.

— Я вас понимаю, — кивнул Морли. — У вас ясный ум и отважный дух; вы лишены угрызений совести, которые, по правде сказать, возникают скорее от стыдливости, нежели от обилия принципов. У вас непременно получится.

— Вы хотите сказать — у нас непременно получится, — поправил его Хаттон, — я ведь давно уже понял, что вы только и ждали возможности оказаться в седле.