Сибилла

— Интересно, дома ли старый Диггс? — спросила миссис Маллинс.

— Он и носа не высунет, готова поклясться, — заверила старая дама Тодлз.

— А вот и «чертовы коты», — оповестила миловидная дама. — Ну, скажу я вам, выступают будто солдаты: два, четыре, шесть, двенадцать… добрых два десятка, никак не меньше!

«Чертовы коты» быстро дошли до вязов, что росли над каналом перед домом, и выстроились в шеренгу напротив него. Они были вооружены дубинами, ломами и молотами. Возглавлял их Туммас, а рядом стояла его жена из Водгейта. Выйдя вперед, подмастерье Епископа под одобрительные возгласы толпы женщин подошел к двери дома Диггса и громко постучал, а затем еще громче позвонил в колокольчик. Он терпеливо подождал несколько минут: ответа изнутри не последовало, — и тогда Туммас снова постучал и опять позвонил.

— Жуть, да и только, — сказала миловидная дама.

— Вот и случится то, о чем я давно мечтала, — сказала Лиза Грей, — мечтала с тех самых пор, как мастер Джозеф своей трехфутовой линейкой[37] распорол веко моему бедному малышу.

— Сдается мне, дом может и пустовать, — заметила миссис Пранс.

— Старый Диггс нипочем не оставил бы лавку без охраны, — возразила миссис Пейдж.

— Давай, ребята! — крикнул Туммас; он оглянулся, махнул рукой — и шестеро «чертовых котов» с ломами наперевес выступили из шеренги; они уже готовы были насесть на дверь, когда в верхнем этаже отворилось окно и оттуда на осаждающих нацелилось дуло мушкетона.

Женщины дружно закричали и бросились прочь.

— Мастер Джозеф, — определила миловидная дама, остановившись, чтобы перевести дух.

— Мастер Джозеф, — вздохнула миссис Пейдж.

— Мастер Джозеф, — простонала миссис Пранс.

— Точно он, — подтвердила миссис Маллинс. — Я видела его мерзкую рожу.

— Пострашней ружья будет, — добавила старая дама Тодлз.

— Надеюсь, дети отойдут в сторонку, — встревожилась Лиза Грей, — ему ведь ничего не стоит и по ним стрельбу открыть.

Тем временем, пока мастер Джозеф, довольный своим положением, не произносил ни слова, в окне показалась благодушная физиономия, и ласковый голос поинтересовался:

— Чего же здесь нужно моим добрым друзьям?

— Мы пришли разобраться с казенной книжкой Сэма Барлоу, — сообщил предводитель «чертовых котов».

— Наша лавка сегодня закрыта, мои дорогие друзья; счета могут и подождать; притеснение бедняков совершенно не по моей части.

— Мастер Диггс, — крикнул один из «чертовых котов», — а ну-ка скажи, почем нынче свиная грудинка?

— Пожалуй, — ответил Диггс, желая ему угодить, — фунт хорошей грудинки стоит, допустим, восемь пенсов.

— Неправда твоя, мастер Диггс, — крикнул «чертов кот». — Четыре пенса и долгий кредит. Дай-ка нам полдюжины добрых шматков по четыре пенса, мастер Диггс, да пошевеливайся!

Очевидно, в эту минуту в доме завязался спор касательно линии поведения, которой следовало придерживаться. Мастер Джозеф выступил против политики уступок, — или, иначе говоря, примирения, — сообразно которой его отец собирался действовать, и ратовал за то, чтобы немедленно применить силу; но возраст и опыт одержали верх, а потому через несколько минут из окна были выброшены несколько кусков свинины, и «чертовы коты» радостными криками приветствовали добычу.

Женщины вернулись.

— Да этот кусок на десять пенсов потянет, — оценила миловидная дама, и глаза у нее загорелись.

— Я столько же заплатила за чистый жир, — сообщила миссис Маллинс.

— Итак, мастер Диггс, — продолжал Туммас, — сколько стоит фунт лучшего чая? Мы — добропорядочные покупатели и хотим угостить своих жен и подружек. Думаю, нам стоит прикупить пол-ящика.

На этот раз их вежливая просьба была исполнена с гораздо большей задержкой; но «чертовы коты» зашумели, и чай наконец был выдан и распределен между женщинами. Эту почетную обязанность взяла на себя жена Туммаса, а вскоре ей пришел на помощь импровизированный комитет, самым активным и деятельным членом которого была миловидная дама. Нельзя и представить себе нечто более обходительное, доброжелательное и непринужденное, чем дух и настрой, с которыми она раздавала продукты. Грудинка была порублена на куски помельче и поделена между всеми. И стало шумно и весело, словно на ярмарке.

— Ни дать ни взять великий продуктовый день! — сказала миловидная дама; самодовольно улыбаясь, она прохаживалась в толпе и с покровительственным видом раздавала еду.

Вслед за распоряжениями выдать грудинку и чай народ потребовал сыра. Женский комитет получал всю добычу и бойко ее распределял. Наконец прошел слух, будто мастер Джозеф записывает имена всех присутствующих в казенную книгу, чтобы при случае спросить с них долг. Толпа к этому времени сильно разрослась. Женщины запаниковали, мужчины пришли в ярость: один из них вышел вперед и объявил, что лавку сровняют с землей, если все казенные книги не будут преданы огню. Ответа не последовало. Несколько «чертовых котов» шагнули вперед. Женщины ликовали. Железный лом ударил в дверь — и мастер Джозеф выстрелил, ранив одну из женщин и убив ребенка.