Силуэты театрального прошлого. И. А. Всеволожской и его время

Г. П. Кондратьев. Геннадия Петровича Кондратьева я знал еще в [18]60-х годах певцом русской оперы. Он имел большой хороший голос бас и пользовался репутацией талантливого артиста. Я помню его в роли Руслана[156] и в партии Странника в опере Серова «Рогнеда»[157]. Карьера Кондратьева не была долга. Он получил паралич голосовых связок и потерял голос, после чего был назначен главным режиссером оперы. Э. Ф. Направник очень не любил Геннадия Петровича и создал ему дурную репутацию человека корыстного, злоупотреблявшего своим значением режиссера и опытного наставника в музыкальной фразировке. Дурная слава, созданная Кондратьеву Направником, упорно держалась. Она доходила даже до распространения слухов о взяточничестве главного режиссера с артистов, в особенности с артисток. Но, по сведениям, собираемым Всеволожским и мною, а также по разговорам с самими артистами оперы, дурные слухи не нашли и тени подтверждения. Никто никогда не мог указать конкретного случая кондратьевской взятки. Пробовали между прочим указать на то, что подготовка к ролям и последующее протежирование Кондратьевым некоторых артисток в передаче ролей связано было с сердечным расположением некоторых артисток, между прочим – певицы Каменской. Но и такие сведения не подтвердились. А между тем обидное пятно клеветы тяготело на Геннадии Петровиче.

С внешней стороны Кондратьев производил весьма приятное впечатление. Высокого роста стройный старик с несколько иконописным лицом, с окладистой седой бородой – вот облик Геннадия Петровича. Его благообразная лысая голова в неизменной черной шапочке памятна всем соприкасавшимся с закулисной жизнью Мариинского театра.

Как должностное лицо Кондратьев был корректным, деятельным и точным исполнителем распоряжений начальства и неутомимым в работе, поглощавшей в сезонное время и дни, и поздние вечера. Надо принять во внимание, что дело поддержки правильного течения репертуара оперного гораздо сложнее, чем драматического. Замена заболевшего или отсутствующего артиста другим была весьма затруднительна. Такая замена особенно усложнялась с певицами при необходимости вести режиссерскую «красную книжку» для учета срочных заболеваний артисток, когда пение им возбранялось во избежание порчи голоса. Геннадий Петрович ловко пользовался выработанной долголетней практикой способностью уговаривать артистов согласиться на замену товарища. За все двадцать лет моей театральной службы я не помню ни одного случая отмены спектакля. А болезни артистов были весьма часты. Так или иначе, Кондратьев в трудных случаях умел вывертываться. Либо заменит артистку, либо изыщет возможность переменить либо артиста, либо пьесу.

В обращении с артистами Кондратьев был приветлив и спокоен, редко горячился, но иногда покрикивал на хористов и на монтировочных служащих. Частенько он нервничал в столкновениях с монтировочными распорядителями. Зная неприязненное отношение к себе Направника, Геннадий Петрович отвечал взаимностью и не упускал случая ввернуть ядовитую критику на «капризного чеха», как он называл Эдуарда Францевича. Вообще находчивый в речах, Кондратьев был остроумен в своих разговорах и рассказах.

Со Всеволожским Кондратьев был весьма почтителен, ни в чем ему не противоречил. Вообще он избегал споров с лицами администрации, исключая, впрочем, П. П. Домерщикова. Геннадий Петрович исправно заносил в порученный ему Всеволожским дневник отчеты о текущей репертуарной работе и о впечатлениях по спектаклям. В своих ежедневных рецензиях о произведениях, об артистическом исполнении и о постановках Кондратьев применялся к аттестациям со стороны начальствующих лиц. При оценке постановок он пользовался случаем, с одной стороны, покадить художественной изобретательности Всеволожского, а с другой стороны – лягнуть в сторону монтировочных исполнителей.

Жизнь Кондратьева сложилась из двух неравных частей. Первую часть занимала служба в опере, отнимавшая девять месяцев. Вторую, трехмесячную часть Геннадий Петрович отдавал пчеловодству на своей деревенской пасеке в своем имении по Варшавской железной дороге, за Лугой, около станции Белой. Кондратьев носил репутацию опытного и компетентного пчеловода, долго работавшего в сотрудничестве с известным Бутлеровым.

А. Я. Морозов. Драгоценный помощник Кондратьева в уп рав лении оперной труппой был режиссер Александр Яковлевич Морозов. Это был веселый, подвижный и бодрый человек, бывший когда-то воспитанником Петербургской балетной школы. В сущности, Морозов оказывался фактотумом[158] закулисной оперной службы. Он исполнял все поручения главного режиссера, наблюдал за внешним порядком за кулисами, за расстановкой инвентаря и за выполнением всех распоряжений конторы. На нем лежало административное заведывание личным составом хора, сношения с монтировочным персоналом, с типографией, вытребование и заведывание статистами и распоряжения по найму лошадей для сцены и всяких временных обстановочных принадлежностей.