Силуэты театрального прошлого. И. А. Всеволожской и его время

В 1881 году я застал еще на Мариинской сцене певицу Феодосью Никитичну Велинскую, сопрано с привлекательной наружностью, малоинтеллигентную и неумную, но с большим, хорошего тембра голосом. В пении ее, вообще не особенно искусном, была оригинальная особенность: по иным дням она сплошь резко детонировала, не замечая этого обстоятельства. Но бывали дни, когда она пела всю партию верно и доставляла удовольствие публике. Нрава она была хорошего, сообщительного и веселого, с товарищами жила в миру. По службе исполнительна и без капризов. До службы в Дирекции она была замужем за провинциальным оперным капельмейстером, пела под его дирижерской палочкой. Он честил[212] ее глупой женщиной и махнул рукой на ее оперную карьеру.

Видное место заняла в опере поступившая на сцену вместе с мужем Медея Ивановна Фигнер (Медея Мей). Красивая молодая женщина с большим приятным голосом драматического сопрано, она сразу завоевала любовь публики. Ее музыкаль ность, толковая, хотя немного шаблонная игра, хорошая школа и искусство в пении ставили ее особенно ценной артисткой в партиях совместно с Николаем Николаевичем Фигнером. Исполнение ими известного дуэта «Далеко, далеко!» в опере Бойто «Мефистофель» долгое время было предметом восхищения любителей музыки. По личному моему мнению, в пении Медеи был недостаток, как говорится, души, она меня не трогала своим исполнением драматических партий. Портил впечатление и ее плохой выговор на русском языке.

После разлада с мужем и оставления им сцены Медея еще долго служила в Мариинском театре, но в артистической работе казалась как бы увядшей, хотя голос сохранила до последнего дня пребывания в Северной столице, где давала уроки и которую покинула в [19]30-е годы.

Следующей певицу Дейша-Сионицкую, как рассказывали, в юных годах девочкой на деревенском возу в Малороссии обратившую на себя внимание своим голосом. Голос ее большой, сильный, хорошего тембра – настоящее драматическое сопрано – был мало обработан. Пению она училась и оперную карьеру начала в провинции. Она обладала небольшим сценическим талантом, но была малоинтеллигентна и потому во многих партиях оставалась неудовлетворительной, хотя голосом ее многие восхищались. Прослужив несколько лет в Петербурге, она вышла замуж и затем переведена была на службу в Москву.

Значительный успех имела, преимущественно благодаря своей выделяющейся красоте, певица Мравина (Мравинская), высокое сопрано. Голос ее был недурного качества, и владела она им с искусством, и в сценической игре в некоторых ролях она была интересна. Но голос ее был, если можно так выразиться, пустой. Не было в нем ноток, которые бы захватывали чувства слушателя. Ухаживания за нею молодежи, в особенности учащейся, неистовые аплодисменты и нескончаемые вызовы после спектакля внушили ей большое самомнение. В публике и прессе образовалась довольно сильная партия, поддерживавшая усиленные притязания Мравиной на прибавку содержания. Притязания эти отражались иногда на действиях певицы, приближавшихся к интриге. Вследствие всего сказанного Мравина приобрела в режиссуре и в администрации Дирекции репутацию неудобного сотрудника. В непродолжительном времени голос ее упал. Она оставила службу в Дирекции и умерла где-то на юге от черной оспы.

Без особого блеска, но с солидной репутацией прошли на короткое время на русской оперной сцене два легких сопрано – певица Рунге и, несколько дольше, певица Михайлова.

Певица Рунге при хорошем качестве голоса отличалась необыкновенной музыкальностью и высоко расценивалась Направником за ритмичность. В исполнении ее сценическая игра и выразительность фразировки в пении стояли вне упрека.

Сопрано Михайлова располагала небольшим высоким голосом с колоратурой. Хорошо владела голосом, толково фразировала и умно исполняла роль. В моей памяти она запечатлелась в партии Микаэли в «Кармен»[213] и в дуэте вместе с Долиной в «Пиковой даме».

Помню также двух гастролерш – сопрано Больскую, талантливую, с хорошим голосом и школой, и Фелию Литвин, женщину очень грузную, с высоким большим голосом, но не захватывавшую слушателя. Она исполняла, между прочим, не легкую по высоте партию Юдифи в серовской опере того же названия.

В партиях меццо-сопрано прежде всего вспоминается мне певица Марья Даниловна Каменская, певица с большим голосом, особо красивым на верхних нотах. Не будучи красивой, она обладала привлекательной внешностью с хорошим ростом. Одновременно она была умной артисткой в сценической игре. Хорошую память о себе она оставила в исполнении в «Аиде»[214], в «Пророке»[215], в «Орлеанской деве» и особенно в «Рогнеде», где она исполняла бравурную песнь «[Застонало] сине море», приводя слушателей в восторг высокой нотой на «ей-ей!». С течением времени голос ее утратил свою силу, и она лишь изредка появлялась на сцене.