Система и структура языка в свете марксистско-ленинской методологии

Глагольная система характеризовалась целым рядом категорий, которые присутствуют и в системе современного русского языка, но роль и формы их не совпадают с современными. Система времен включала в себя настоящее время, четыре прошедших, два сложных будущих времени. В результате разрушения и перераспределения системы вместо многочисленных старых времен в языке остались лишь три формы времени – настоящее, прошедшее, будущее; прежде всего вместо четырех прошедших времен – аориста, имперфекта, перфекта и давнопрошедшего времени – устанавливается одна, восходящая к перфекту [11; 30].

Очевидно, что изменения происходят в определенных точках системы, а именно в точках слабой функциональной нагрузки, в тех точках, где существует не единственно возможная, а множество реализаций, где нарушено равновесие системы (здесь имеют в виду, например, неиспользуемые признаки или неполные корреляции) и т.д. Количественные изменения и изменения некоторых свойств системы приводят к качественным преобразованиям, к появлению предмета с новой мерой, в которой заложена иная количественная определенность. Количественные изменения в системе бывают разные: изменение числа частей объекта, изменение характера связи элементов, модификация частных и изолированных элементов независимо от системных отношений. В том случае когда изменяется сеть отношений между элементами системы, говорят о структурных изменениях.

На протяжении своего развития язык не сразу отказывается от каких-то явлений; в нем еще долго можно наблюдать остатки утраченных элементов системы. Современная форма родительного падежа единственного числа с окончанием -у восходит к особому типу склонения, утраченному русским языком. То же самое можно сказать и о формах современного предложного падежа единственного числа и родительного падежа множественного числа. Двойственное число было утрачено во всей морфологической системе, но остались следы, указывающие на наличие этих форм в прошлом (формы множественного числа с окончанием на -а: глаза, берега). Частица чу является по происхождению формой аориста III лица ед. числа от глагола чути, а частица бы – формой II – III лица ед. числа аориста от быти [11; 30].

На разных уровнях современного языка обнаруживается целый ряд остатков старых явлений и отношений. Однако, как бы они ни были значительны, они нерелевантны, несущественны в системе современного языка. Так, в современном украинском языке присутствуют остатки явлений и законов, которые действовали еще в общеславянском языке. В частности, речь идет о законе открытого слога и судьбе редуцированных. Принято считать, что на базе отдельных славянских языков закон открытого слога прекратил свое существование, падение редуцированных способствовало прекращению действия праславянской тенденции к восходящей волне сонорности (открытого слога) [4; 16]. Однако никакой четкой границы между периодом действия этого закона и периодом появления так называемых новозакрытых слогов не существовало. Важнейшим результатом падения редуцированных гласных в славянских языках было появление самостоятельных мягких согласных фонем в позиции перед гласными переднего ряда, в частности перед ь. Письменная форма слов сохраняет слабый редуцированный ь и в конечной и в серединной позициях. Как показывает исследование, проведенное на материале Орфографического словаря современного украинского языка, комбинаторика мягкого знака, начиная с четвертой позиции в слове, подобна комбинаторике гласных, то есть он продолжает функционировать как гласный переднего ряда и имитирует слогообразующую роль [8, 12].

Итак, ясно, что в современном состоянии языка мы можем обнаружить архаизмы. Но поскольку они существуют и продолжают функционировать в языке, они являются элементами современного языка. Архаизм является более старым только с точки зрения данного момента языка; в более ранние века он мог не быть таковым. По-видимому, в современном состоянии языка намечаются будущие системы, которые, вообще говоря, на данном этапе представляют собой чистую возможность и вполне могут никогда не реализоваться; выявить это можно только ретроспективным путем.

«То, что называется изменением в языке, является таковым лишь по отношению к языку предшествующей эпохи, а с точки зрения современного языка это кристаллизация новой традиции, то есть как раз неизменение. Фактор прерывности по отношению к прошлому, изменение является в то же время фактором непрерывности по отношению к будущему» [13, 155].

Все это лишь подтверждает мысль, высказанную еще Ф. де Соссюром, о том, что в каждый данный момент речевая деятельность предполагает одновременно фиксированную систему и эволюцию [25].