Скандал в семействе Уинтерли

— Я думаю, драгоценности прихватил Дернли, — сказал Кольм, который никак не мог привыкнуть к мысли, что через шесть недель унаследует огромное состояние и что — это почему-то казалось ему более важным — отец все-таки любил его.

— Вы думаете, он забрал драгоценности, которые ваш отец подарил моей жене, и по частям продал их тем, кто дал лучшую цену? — спросил Фарензе. — В таком случае я компенсирую вам потерю. Моя жена украла их, и муж ее сестры промотал их за эти годы.

— Нет, подарок есть подарок, поэтому я не возьму ваших денег, милорд.

— Не смотрите на меня, Фарензе, это не мое дело. — Дядя Кольма пожал плечами. — Кольм теперь богатый джентльмен, он может поступать, как хочет.

— Не считая того, что следующие шесть недель у меня почти ничего не будет, дядя Хорэс, — с кривой улыбкой напомнил ему Кольм. — Лорд Дернли вам не родственник, милорд, так что вы не в ответе за его долги. Я составлю официальный документ о том, что не имею никаких претензий к вам и вашим наследникам касательно драгоценностей Лэмбери или их стоимости. Я не жадный человек, лорд Фарензе, мне хватит одного огромного состояния.

— Во всяком случае, вы и ваша сестра сможете занять подобающее положение в обществе и выбрать, в каком из поместий будете жить, — неуверенно произнес виконт.

— Если мне удастся убедить сестру сделать это, я буду считать, что мне повезло, — печально сказал Кольм.

Ему предстояла трудная задача убедить Нелл оставить четырех знатных сирот, но теперь ее, по крайней мере, больше не смогут выгнать, оставив без гроша. Перед Кольмом впервые в жизни не стояла необходимость защитить младшую сестру от самых страшных сторон бедности. И только теперь, когда эта необходимость исчезла, он осознал, как тяжело она его ранила.

— И сэр Гидеон считает, что мой покойный дядя знал о существовании траста? — спросил он.

Тишина. Кольм поднял взгляд и увидел в глазах все троих какое-то смущение, похожее на жалость.

— Полагаю, если бы я не дожил до двадцати пяти лет, все, что я должен унаследовать через шесть недель, перешло бы в доход герцогства?

Странно, как больно было сознавать, что его покойный дядя и опекун наверняка заплатил, чтобы во время войны отправить Кольма в самый опасный полк, какой смог найти, а попросту послал его на смерть, чтобы получить состояние Лэмбери, которому он всегда завидовал.

— Надеюсь, он горит в аду, — очень тихо произнесла герцогиня, отчего ее слова приобрели еще большую силу. — Остается верить, что Господь осудит его, потому что, если бы сейчас Огастас стоял передо мной, я бы без колебаний всадила пулю в его черное сердце. — Она обвела гневным взглядом мужа и хозяина дома, подтверждая, что это не пустые слова.

— Сначала тебе пришлось бы его найти, — мрачно сказал дядя Хорэс, но потом его хмурое лицо озарил намек на улыбку, — к тому же ты не в состоянии попасть в стог сена с десяти ярдов, любимая.

— Верно, и это после того, как ты так старался научить меня, когда мы решили пересечь Атлантику. Но это ничего, поскольку за мной ни разу не гонялся медведь.

Кольм рассмеялся. Любовь этих двух неординарных людей не давала ему погрузиться в черную меланхолию, к которой подталкивала подлость другого его дяди. Теперь семья стала для него благословением господним, и он мог покончить с прошлым.

— У Гаса была подлая душонка, хотя он рос наследником отцовского титула и состояния, которое они оба с размахом проматывали, — продолжил дядя Хорэс. — Я этого не понимал, пока не вернулся в Англию и не узнал, что он вытворял в наше отсутствие. Бедный Крис был самым младшим из нас и всегда делал то, что ему велели отец и Гас, поэтому их наверняка изумило, когда он влюбился в такую непотребную женщину — прошу прощения, Фарензе, — и она подтолкнула его взбунтоваться. Ради того, чтобы его оставили в покое, он мог бы отдать значительную часть состояния твоего деда по материнской линии. Должно быть, поэтому сэр Джозеф Лэмбери позаботился, чтобы Крис не мог унаследовать его после твоей матери, Кольм, и почти ничего не оставил твоей сестре, опасаясь, что ее могут продать, чтобы получить часть ее приданого. Как видите, лорд Крис Хэнкорт оказался лучше, чем мы о нем думали, и я должен извиниться перед ним за то, что считал его способным так безответственно бросить своих детей за год до своей смерти.

— Тем не менее он не был святым. Так или иначе, он погиб вместе с чужой женой. Но вы и вправду считаете, что любовь к леди Фарензе придала ему мужества? — спросил Кольм дядю, бросив извиняющийся взгляд на ее бывшего мужа.

— Во всяком случае, он стал хитрее, раз смог сделать такие разумные распоряжения относительно твоего будущего до того, как отправился в последнее безумное путешествие. Думаю, он хотел привести все дела в порядок перед тем, как пуститься во все тяжкие, — закончил герцог, как будто этим утром заново обрел своего младшего брата таким, каким он был на самом деле.