Сказание о пальме

— А он ответил: «Господин штабс-капитан, ваш план противоречит всем законам стратегии и тактики! Такие рейды можно предпринимать лишь тогда, когда есть устойчивая оборона и рейдовый отряд может в случае неуспеха вернуться под прикрытие своих войск. А у вас на фронте творится такое, что у меня нет никакой надежды после возвращения вообще найти здесь какие-то части!»

— А может, с точки зрения тактики и стратегии он не так уж не прав, Гриша? — мягко заметил Шаумян.

— А разве с точки зрения стратегии и тактики допустимо, чтобы командир соединения один пошел с палкой на важнейшую точку обороны противника и решил успех операции? — сердито возразил Корганов. — А Бичерахов именно так и поступил под Менджилем, когда это нужно было ему!..

— И все же под Менджилем инициатива наступления была в его руках, а здесь мы упустили ее.

— Ладно, хотя я с этим не согласен, но не стал настаивать на этом предложении, — махнул рукой Корганов. — Я попросил его провести ряд энергичных конных атак по флангам турок, чтобы сбить темп их наступления. Но он и этого не хочет делать. И все с той же оговоркой: «Наша пехота отступает, я рискую потерять контакт с ней, попасть в окружение. Надо сначала стабилизировать фронт!» Поймите, Степан Георгиевич, этот казак воевать не желает, он намеренно бережет силы!

Шаумян мрачно хмыкнул. А Корганов снова, остановившись перед ним, спросил в упор:

— Скажите, когда придет помощь из России?

— Скоро, дорогой мой, скоро! Мы получили сообщение, что по распоряжению Владимира Ильича с Украинского фронта сняты значительные силы и направлены сюда.

— Правда? — Корганов сразу оживился. — Неужели это правда, Степан Георгиевич?

— Да, дружище, да!

— Ух, тогда мы им дадим! — мстительно потряс кулаком Корганов.

— Конечно, — согласился Шаумян. — Думаешь, нам в Баку не тошно? Народ, видя нашу слабость, склоняется на сторону предателей революции. А вот когда наших сил станет больше, когда все увидят, что Советская Россия способна оказать нам реальную и значительную помощь, тогда все изменится. Они больше не смогут вести агитацию за приглашение англичан, исчезнет страх и перед турками, массы снова поверят в нашу победу...

— А на фронте? — подхватил с воодушевлением Корганов. — Ведь, повторяю, турки ведут наступление из последних сил, и, если у нас будет подкрепление, мы прогоним их до самой границы!

— Да, да, Гришенька, — кивнул Шаумян. — Закавказье в случае нашей победы может сыграть значительную роль в изменении политического климата во всей России...

Корганов вопросительно посмотрел на него, и Шаумян разъяснил свою мысль:

— Главной опорой русской контрреволюции является Дон и Северный Кавказ. Недаром сразу после Октября и Корнилов, и Деникин, и Краснов кинулись сюда собирать силы для борьбы с революцией. И Закавказье пока является для них спокойным тылом, позволяющим направлять все силы на север и восток. Но как только мы разгромим турок, в Армении и Грузии вспыхнет восстание... Впрочем, восстания там возникают почти ежедневно. В Армении против турок действует много партизанских групп, а самая сильная из них — пятитысячный отряд Андраника, не признавшего Батумского договора дашнаков, — держит под своим контролем целые районы в Зангезуре и Нахичевани. В Грузии тоже за последние дни вспыхнули восстания против меньшевиков в Тионетах, в Душете, Шорапани, в Абхазии и в Горийском уезде... Наш успешный поход превратит эти разрозненные выступления во всеобщее восстание. Да и азербайджанское крестьянство, отданное турками во власть ханов и беков, я уверен, ждет первой возможности, чтобы свергнуть ненавистное иго... Таким образом Закавказье может быстро стать советским, и тогда у белых в тылу появится второй фронт, что заставит их разделить силы. Так что нам надо продержаться до прихода наших, во что бы то ни стало продержаться.

— А как идет мобилизация в Баку? — озабоченно спросил Корганов.

— Плохо, — честно признался Шаумян. — Из десяти тысяч, взятых на учет, удалось собрать едва две тысячи, да и то... — Он сделал паузу, потом сообщил: — Ты знаешь, на что мы были вынуждены пойти? Позавчера начали создавать Морской батальон. А туда, как ты понимаешь, в основном пошли большевики из флотилии и сочувствующие беспартийные матросы. Я отпустил туда и моего Илью, из охраны...

— Но ведь это же очень опасно, Степан Георгиевич! — воскликнул Корганов. — У нас во флотилии и без того не очень крепкие позиции!

— Еще бы! Ты бы слышал, сколько у нас было споров, пока мы приняли это решение! Но что поделаешь: мы давно уже стали «самоедами». Пожираем сами себя, чтобы продержаться до прихода подмоги, ведь тогда оправдаются все наши жертвы!.. — Шаумян снова сделал паузу: — Скажу еще: мы издали приказ о мобилизации кадровых рабочих с промыслов. Теперь в Баку у нас почти не остается верных сил, Гриша, и тем даже заговора не нужно устраивать, чтобы захватить власть: достаточно провести голосование в Совете!..

— Ну, а если помощь опоздает или окажется недостаточной?