Сказание о пальме

— А ведь, кажется, есть выход куда проще! Я узнал, что капитан этого парохода латыш, семья его живет в Риге, и он давно рвется в Астрахань, надеясь оттуда добраться к семье...

— Ну и что? — не понял Фиолетов.

— А то, что можно уговорить его под покровом ночи незаметно удалиться от остальных судов и взять курс на Астрахань!

Все молча переглянулись. Потом Полухин спросил:

— Ну, а если за нами погонятся военные корабли?

— В этой суматохе-то? До нас ли им сейчас?

— Пошли-ка, Анастас, к этому твоему капитану, — произнес решительно Шаумян.

Они вернулись довольно скоро.

— Все в порядке! — радостно сообщил Шаумян. — Капитан оказался сговорчивым человеком и сразу согласился на паше предложение. Только попросил, чтобы я ему помог потом эвакуироваться в Латвию. Я, конечно, дал полную гарантию.

В это время вернулся Татевос. Ему рассказали о случившемся, и он тоже воскликнул обрадованно:

— Если это удастся — очень хорошо! А то те, внизу, и слышать не хотят ни о какой Астрахани. Говорят, Центрокаспий приказал идти в Петровск...

— Кто это «те»? — спросил Джапаридзе.

— Представители судового комитета — сплошь эсеры. Да и офицеры моего отряда говорят примерно то же самое. — Амиров вдруг произнес задумчиво: — Сдается мне, что кто-то уже основательно подготовил их: как по одной шпаргалке чешут!

Скоро по сигналу военных судов пароходы начали выходить из бухты Жилого. Море было спокойное, и в темноте можно было увидеть далеко растянувшуюся цепочку корабельных огней. Комиссары, стоя на верхней палубе, следили за тем, как эта цепочка удаляется от них куда-то влево.

Прошло еще немного времени, и огни совсем скрылись за невидимой чертой горизонта. «Туркмен» теперь шел один, держа курс на север.

— Интересно, кто-нибудь на пароходе кроме рулевого и капитана знает, куда мы идем? — раздался в темноте чей-то тихий голос.

— Наверное, нет... — так же тихо ответил другой. — Люди устали, многие заснули. Для них сейчас главное то, что вырвались из Баку, спаслись от турок.

— Но к утру все же узнают.

— К утру уже будет поздно что-либо изменить.

Но они ошибались. На пароходе были глаза, которые видели все.

Только, успокоившись, комиссары уснули, как в кают-компанию вошел капитан «Туркмена» — плечистый блондин с серыми глазами. Шаумян сразу поднялся и выжидательно посмотрел на него.

Капитан сказал с акцентом:

— Они не хотят идти Астрахан, понимаете?

— Кто?

— Ну кто же еще... Это раньше капитан был хозяин на корабль, — в голосе капитана появился оттенок упрека. — А сейчас революция. Сейчас есть судовой комитет, который может отменить приказ капитана.

Капитан подошел к висевшей на стене карте Каспийского моря и показал точку, лежащую восточнее от дуги, протянутой от Баку до Петровска.

— Я довел «Туркмен» сюда. Это курс на Астрахан. Но судовой комитет узнал об этом и говорит, что не хочет туда. Я ничего не могу поделать.

Шаумян посмотрел на карту и спросил:

— А можем ли мы переговорить с судовым комитетом?

— Они уже ушли, — сказал капитан. — Но у меня сидят двое: механик и еще один член комитета.

— Что ж, пошли к ним.

Шаумян двинулся к выходу. За ним Петров, Корганов, Полухин и Микоян.

Те двое были еще в каюте капитана. Один из них, невысокий, с круглым лицом и пухлыми губами, не дал вошедшим даже поздороваться.

— Ага, пришли, господа комиссары? — В голосе его были злость и затаенный страх. — Пришли, чтобы уговорить нас? Так я вам заранее скажу: ничего не выйдет. Не выйдет!

Комиссары переглянулись: все это ничего хорошего не предвещало. Потом Полухин спросил:

— А почему так воинственно, товарищ?

— Потому что это черт знает что! Кучка арестантов, бежавших из тюрьмы, хочет, чтобы восемьсот человек из-за них поплыли в Астрахань. А никому на этом судне не хочется туда.

— Видимо, в Баку в последнее время стало традицией выносить приговоры, даже не выслушав обвиняемых, — спокойно произнес Корганов.

— Какие такие приговоры? — Это заговорил другой член судового комитета. Он был высокого роста, смуглый, с угольными глазами и произносил букву «г» на украинский манер, с мягким выдохом.

— Да насчет того, что мы бежали из тюрьмы. Откуда вы это взяли?

— А как же еще? — снова визгливо заговорил первый. Видимо, он и был механик корабля. — Всем известно, что вы были арестованы за государственную измену и преданы военно-полевому суду. — Он вдруг обернулся к Шаумяну: — Каким образом вы очутились здесь, если не бежали?

Шаумян пристально посмотрел в его сузившиеся продолговатые глаза, но ничего не ответил. Снова заговорил Корганов:

— Мы были арестованы и преданы суду, это правда. Но ведь этот суд не состоялся и приговора нам не вынес!

— Ну и что? — запальчиво спросил механик.

— А то, что у всех цивилизованных народов существует закон: пока суд не признал вину обвиняемых, они не подлежат наказанию, — рассудительно объяснил Григорий. — А оставить нас в тюрьме — означало бы осудить на смерть без суда и следствия, понимаете? Видно, даже «Диктатура Центрокаспия» не решилась на такое беззаконие и отпустила нас на волю!..

Капитан понял, что переговоры уже начались и что они продлятся долго, поэтому сказал: