Слова подвижнические (Репринт изд. 1911 г.)

Какъ человѣкъ составленъ изъ двухъ частей, т. е. изъ души и тѣла: такъ и все въ немъ требуетъ двоякой заботы, сообразно съ двойственностію его состава. И поелику дѣятельность вездѣ предшествуетъ созерцанію, то невозможно кому‑либо возвыситься до области этого высшаго[369], если самымъ дѣломъ не исполнитъ прежде низшаго[370]. И нынѣ ни одинъ человѣкъ не смѣетъ сказать о пріобрѣтеніи любви къ ближнему, что преуспѣваетъ въ ней душею своею, если оставлена имъ та часть, которая, по мѣрѣ силъ, сообразно съ временемъ и мѣстомъ, доставляющимъ случай къ дѣлу, исполняется тѣлесно. Ибо при семъ только исполненіи дѣлается достовѣрнымъ, что есть въ человѣкѣ, и даетъ о себѣ знать, любовь созерцательная. И когда бываемъ въ этомъ, по возможности, вѣрны и истинны, тогда дается душѣ сила — въ простыхъ и безвидныхъ мысляхъ простираться до великой области высокаго и Божественнаго созерцанія. А гдѣ человѣку нѣтъ возможности любовь къ ближнему проявить въ дѣлахъ видимыхъ и тѣлесно, тамъ достаточно предъ Богомъ любви нашей къ ближнему, совершаемой только мыслію; особливо если затворническое и безмолвное житіе и преуспѣяніе въ ономъ пребываютъ достаточно въ дѣланіи ея[371].

{252} Если же скудны мы во всѣхъ частяхъ безмолвія, то восполнимъ недостатокъ присоединеніемъ къ нему заповѣди, т. е., чувственной дѣятельности. И это, какъ восполненіе покоя жизни нашей, исполнять будемъ утружденіемъ тѣла нашего, чтобы свобода наша не оказалась предлогомъ къ подчиненію себя плоти, когда напрасно станемъ трудиться подъ отшельническимъ именемъ. Ибо явно, что тому, кто совершенно не имѣетъ общенія съ людьми и всецѣло погруженъ мыслію въ Богѣ, когда мертвъ онъ для всего, въ удаленіи отъ этого, не повелѣвается помогать и служить людямъ. Но кто содержитъ правило безмолвія своего въ продолженіе семи недѣль или одной недѣли, и по исполненіи своего правила сходится и вступаетъ въ общеніе съ людьми, и утѣшается вмѣстѣ съ ними, но нерадитъ о братіяхъ своихъ, которые въ скорбяхъ, думая тѣмъ непрерывно выдержать недѣльное правило, тотъ немилосердъ и жестокъ. И само собою явствуетъ, что онъ по недостатку милосердія, и по самомнѣнію, и по ложнымъ помысламъ не снисходитъ до участія въ таковыхъ дѣлахъ.

Кто пренебрегаетъ больнымъ, тотъ не узритъ свѣта. Кто отвращаетъ лице свое отъ скорбящаго, для того омрачится день его. И кто пренебрегаетъ гласомъ злостраждущаго, у того сыны въ слѣпотѣ ощупью будутъ искать домовъ его.

Не поругаемъ великаго имени безмолвія невѣжествомъ своимъ. Ибо всякому житію свое время, и мѣсто, и отличіе. И тогда Богу вѣдомо, угодно ли будетъ все дѣланіе онаго[372]. А безъ сего суетно дѣланіе всѣхъ пекущихся о мѣрѣ совершенства. Кто ожидаетъ, чтобы немощь его утѣшали и посѣщали другіе, тотъ пусть смиритъ себя, и потрудится вмѣстѣ съ ближнимъ своимъ въ то время, когда терпитъ онъ[373] искушеніе, чтобы собственное свое дѣланіе съ радостію совершить ему въ безмолвіи своемъ, {253} будучи далекимъ отъ всякаго самомнѣнія и отъ бѣсовской прелести. Однимъ изъ святыхъ, мужемъ разумнымъ, сказано: „ничто не можетъ такъ избавлять монаха отъ бѣса гордыни и споспѣшествовать ему въ сохраненіи цѣломудрія при разжженіи блудной страсти, какъ то, чтобы посѣщать ему лежащихъ на ложахъ своихъ и одержимыхъ скорбію плоти“.

Велико ангельское дѣло безмолвія, когда ради потребности смиренія присоединитъ[374] къ себѣ таковую разсудительность. Ибо мы бываемъ окрадываемы и расхищаемы тамъ, гдѣ не знаемъ. Сказалъ я это, братія, не для того, чтобы вознерадѣть намъ о дѣлѣ безмолвія и пренебречь имъ. Ибо вездѣ убѣждаемъ къ безмолвію, и теперь[375] не оказываемся противорѣчащими словамъ своимъ. Изъ сказаннаго нами никто да не беретъ и не выводитъ чего‑либо отдѣльно, и, отложивъ въ сторону все прочее, да не удерживаетъ неразумно это одно въ рукахъ своихъ. Помню, во многихъ мѣстахъ говорилъ я, моля, что, если кому и случится въ келліи своей быть совершенно празднымъ по нуждѣ немощи нашей, постигающей насъ, то изъ‑за этого не должно помышлять о совершенномъ выходѣ изъ келліи, и внѣшнее дѣланіе почитать лучшимъ дѣланія келейнаго. Совершеннымъ же выходомъ назвалъ я не то, если временемъ встрѣтится намъ необходимое дѣло выйти на нѣсколько недѣль, и въ продолженіе оныхъ пріобрѣсти упокоеніе и жизнь ближняго, — и ты сталъ бы называть это праздностію и признавать занятіемъ неприличнымъ. Но если думаетъ кто о себѣ, что онъ совершенъ, и пребываніемъ своимъ предъ Богомъ и удаленіемъ своимъ отъ всего видимаго — выше всѣхъ живущихъ здѣсь, то пусть онъ разумно откажется и отъ сего. Велико есть дѣланіе разсужденія о томъ, что́ совершается съ помощью Божіей. И Богъ, по милости Своей, да дастъ намъ исполнить слово Его, какое изрекъ Онъ, сказавъ: якоже хощете, да творятъ вамъ {254} человѣцы, и вы творите имъ такожде (Лук. 6, 31). Ему слава и честь! Аминь.