Слова подвижнические (Репринт изд. 1911 г.)

Итакъ, и ты, святый, если любишь чистоту, отсѣки отъ всѣхъ любовь, изливаемую[386] на всѣхъ, и, вошедши въ виноградникъ сердца своего, дѣлай въ немъ, истребляй въ душѣ своей страсти, старайся не знать зла человѣческаго. Чистота взираетъ на Бога, возсіяваетъ и цвѣтетъ въ душѣ не вслѣдствіе вопросовъ, но вслѣдствіе невѣдѣнія зла какого бы то ни было человѣка. Если же желательно тебѣ, чтобы сердце твое содѣлалось вмѣстилищемъ тайнъ новаго міра, то обогатись сперва дѣлами тѣлесными, постомъ, бдѣніемъ, службою, подвижничествомъ, терпѣніемъ, низложеніемъ помысловъ и прочимъ. Привяжи умъ свой къ чтенію Писаній и углубленію въ нихъ; напиши предъ очами у себя заповѣди, и отдай долгъ страстей, когда бываешь побѣжденъ и побѣждаешь. И непрестаннымъ собесѣдованіемъ, молитвеннымъ и просительнымъ, и углубленіемъ въ молитвословія искореняй въ сердцѣ своемъ всякій образъ и всякое подобіе, прежде тобою воспринятое. Пріучай умъ свой углубляться всегда въ тайны Спасителева домостроительства, и оставь просить себѣ вѣдѣнія[387] и созерцанія, которыя, въ своемъ мѣстѣ и въ свое время, превыше выраженія ихъ словами[388], продолжай дѣланіе заповѣдей и труды въ стяжаніи чистоты: и проси себѣ у Господа въ молитвѣ огнемъ разжженной о всемъ печали (какую вложилъ Онъ въ сердца Апостоламъ, Мученикамъ и Отцамъ), да уканетъ она въ сердце твое, и да сподобишься умнаго житія. Начало, середину и конецъ житія сего составляетъ слѣдующее: отсѣченіе всего[389] единеніемъ о Христѣ. Если же вожделѣваешь созерцанія тайнъ, самымъ дѣломъ воздѣлывай въ себѣ заповѣди, а не однимъ стремленіемъ къ ихъ вѣдѣнію. Духовное созерцаніе дѣйствуетъ {263} въ области чистоты внутри насъ[390]. И ты домогайся сперва уразумѣть, какъ должно входить тебѣ въ область тайнъ Духа, и потомъ начинай.

Первою изъ тайнъ именуется чистота, достигаемая при дѣйственности заповѣдей. Созерцаніе же есть духовное созерцаніе ума, состоящее въ томъ, что онъ приходитъ въ изумленіе и постигаетъ, что́ было и будетъ. Созерцаніе есть видѣніе ума, приводимаго въ изумленіе домостроительствомъ Божіимъ во всякомъ родѣ и родѣ, и постигающаго славу Божію и тяготы новаго міра. При этомъ сокрушается и обновляется сердце, и, подобно младенцамъ о Христѣ, человѣкъ воспитывается млекомъ заповѣдей новыхъ и духовныхъ, дѣлается безъ зла, пріобучается къ тайнамъ Духа и къ откровеніямъ вѣдѣнія, восходя отъ вѣдѣнія къ вѣдѣнію, и отъ созерцанія къ созерцанію, и отъ постиженія къ постиженію, и обучается и укрѣпляется таинственно, пока не будетъ вознесенъ къ любви, соединенъ съ надеждою, и не водворится въ немъ радость, и не будетъ онъ вознесенъ къ Богу и увѣнчанъ естественною славою своего сотворенія, въ какой былъ созданъ.

Сими пажитями Духа восходитъ умъ къ откровеніямъ вѣдѣнія, и падаетъ, и возстаетъ, и побѣждаетъ, и побѣждается, и пережигается[391] въ пещи келліи, и такимъ образомъ очищается, и бываетъ съ нимъ милость, и дѣятельно сподобляется онъ того созерцанія Святыя Троицы, котораго вожделѣваешь ты. Ибо есть три созерцанія естествъ, въ которыхъ умъ возвышается, оказываетъ свою дѣятельность и обучается: два созерцанія естествъ сотворенныхъ, разумныхъ и неразумныхъ, духовныхъ и тѣлесныхъ, и еще — созерцаніе Святыя Троицы. Посему сперва бываетъ созерцаніе всякой твари, пришедшей въ бытіе, и умъ проникаетъ ее откровеніемъ вѣдѣнія; а что не подлежитъ чувствамъ, въ томъ бываетъ умное созерцаніе. {264} И умъ имѣетъ созерцаніе для созерцанія себя самого, въ немъ‑то[392] внѣшніе философы вознеслись умомъ своимъ при представленіи тварей.