Слово древней Руси

И я, когда жил в Казани, часто и прилежно расспрашивал царя и премудрейших и честнейших казанцев — ведь царь знал меня и любил, а вельможи его уважали меня. И слышал много раз от самого царя и вельмож его…

Был на Каме старый город Брягов, оттуда пришел царь Саин Булгарский. И поискал и нашел в год 1177 место на Волге, на самой окраине русской, на этой стороне Камы реки, одним концом прилегающее к Булгарской земле, другим же концом к Вятке и к Перми. Место хорошее и красиво очень, и скотопажитно[819], и пчелисто, и все земные семена рождает, и овощами изобильно, и зверями, и рыбой, и всего в нем много, так что не обрести другого такого места во всей Русской нашей земле…

(На этом месте царь Саин[820] — легендарный персонаж — решает возвести город. Но место оказывается занято двуглавым змеем, которого царь изгоняет с помощью волхва. Тогда на этом месте возникает Казань, что символично но: змей олицетворяет зло, злое и Казанское царство.

Даже повесть подробно рассказывает о взаимоотношениях казанских и русских правителей, о войнах и перемириях между ними, о преданности одних и предательстве других.

Один из самых драматических эпизодов в истории отношений двух царств представляет собой описание судьбы татарского хана Улу-Ахмета[821]).

Спустя 18 лет после смерти Зеледии-султана, царя великой Орды, и через 30 лет после взятия Казани князем Юрием[822], прибежал от восточной страны, Большой Золотой Орды, изгнанник царь Улу-Ахмет, с малой дружиной и с царицами и детьми своими, изгнанный великим старым Едигеем[823], князем заяицким, царства своего лишенный и едва смерти избежавший. И ночь и день скитался по полям, переходя с места на место, ища, где бы поселиться, но не находил. И не смел ни к одной стране приблизиться, ни к одной державе, но между ними скитался, как хищник и разбойник. И приблизился к пределам Русской земли, и послал моление смиренное к великому князю Василию Васильевичу[824] московскому, в шестой год великого княжения его, в десятый год своего царствования. Не рабом, но господином и любимым сыном и братом называл его Улу-Ахмет, прося позволения на пределах земли Русской недолгое время оставаться, чтобы отдохнуть от трудов своих, собрать воинов множество и возвратиться скорее в Орду, против врага своего, заяицкого князя Едигея, и выгнать его с царства. Было у того Едигея 70 сыновей от 30 жен, и у меньшего из сыновей было воинов до 10 000, и за силу их были прозваны мангитами сильными, потому и покоряться царю не захотели, и Орду большую дерзнули взять.

Князь же великий не противился царю, позволил ему приблизиться к земле своей и принял его с честью, не как беглеца, но как царя и господина своего, и дарами его почтил, и дружелюбие к нему высказал, как сын к отцу, и брат или раб к господину своему. Ибо на княжение им посажен был с сыном своим названым, 10 лет не взимал с него царь дани и оброков, и надеялся князь великий не только приятелем быть ему, но и иметь с ним, как: говорил, любовь верную и дружбу великую. Но не подумал о том князь великий, что волк и агнец вместе не питаются, не спят, не живут, и сердце слабого уязвлено боязнью до тех пор, пока один из них не погибнет.

И обещание и клятву дали царь и князь великий ничем друг друга не оскорблять, до тех пор пока царь от Русской земли уйдет. И дал князь великий царю для кочевья Белевские земли. Царь же, кочуя там, начал собирать воинов своих, желая отомстить врагу. И сделал ледяной город, из реки вынимая толстый лед, осыпая его снегом и водой поливая, ибо опасался еще погони за собой: нужна была ему крепость в то время. И уходя, пленял земли чужие, как орел, улетая от гнезда своего далеко пищу искать.