Смерти нет. Краткая история неофициального военного поиска в России

Потом было везде по-разному. У нас в Вологодской области были журналисты, которые интересовались этой темой, например Тамара Осиповна Спивак. Потом краеведы, ученые-историки, которые по роду своей деятельности заинтересовались. Я очень мало знаю о красных следопытах-вологжанах, в основном переписка общая была. Затем всех всколыхнула «Долина». Вот когда она нас объединила, сдружила: и Татьяну, и Сашку, и Илью, и меня, и других... Это, скажем так, последнее доброе дело комсомола. Все были комсомольцами. Комсомол — это была активная молодежь, романтики такие. Решили объединить поисковиков. Нас собрали тогда на конференции, начали знакомиться. Вот так и познакомились, сдружились, какой-то опыт в общежитиях обсуждали, кто как работает. И потом приходило понимание, что немного не так работаем. Нас же никто не учил, как правильно.

По большому счету, многие до сих пор работают по-мародерски. И мы с этим боремся. Ну, так проще всего — как картошку копать. Типа, я 20 солдат поднял, я герой, блин! У нас большая проблема — пройти медные трубы. У нас что ни поисковик, то герой. «Я солдат поднимаю, что ты меня учишь!» А на самом деле ты — ушлепок, ты уничтожаешь память солдат, ты ничего не понимаешь, ты его нормально археологически не можешь поднять, не можешь сохранить память. А если документы не составил, не сфотографировал — ты стопроцентно уничтожил память. О них ведь зачастую документы какие-то сохранились, что-то можно найти. Это очень долгая кропотливая работа, но у нас в основном, если медальон нашел — это хорошо. А в экспедиции находишь ты сто человек и один медальон — остальные девяносто девять чем виноваты? У них что, медальонов не было? Были медальоны — был приказ их носить. Они что, другой подвиг совершили? Мы с этим нянчимся, который с медальоном, а остальными девяносто девятью когда и кто будет заниматься?

Сейчас пытаемся изменить ситуацию, она медленно, к сожалению, переламывается, но — переламывается. В сторону профессионализма, скажем так, а то все же хотят быть героями. В школу придешь — там чуть ли не в каждом классе поисковый отряд. А что вы делаете, чем занимаетесь? Нет систематизации. Чем страдали еще красные следопыты — нет систематизации никакой. Советский Союз развалился — сколько музеев было уничтожено? Ведь у детей шило в жопе, стоит учителю сказать: «Пройдите по ближайшим домам, соберите у ветеранов какие-нибудь реликвии», они — вжух, награды в музей притащат, подлинные документы на клей приклеят, фотографии! Но это нигде не зарегистрировано, не стоит ни на каком учете. Учительница на пенсию ушла — кто будет следить за этим музеем? Сколько таких музеев после советской власти уничтожено было? Куда эти медали делись?

Как я начинал — пришел из армии и ждал навигации, я моряк по профессии. Вернулся зимой, под Новый год, а навигация в апреле-мае обычно начинается. После усиленных празднований понял, что начинаю спиваться. Надо чем-то другим заниматься. Ну, тогда не проблема была найти работу, работу я нашел, но не особенно она вдохновляла, я все равно попивал. И тут по телевизору показали «Долину», и был сюжет, что экипаж такого-то буксира поднимает солдат посменно. Подумал — почему бы и мне этим не заняться. Вышел на военкомат, военкомат говорит: тут есть Караваев Виктор, он в прошлом году ездил, давай вас состыкуем. А Виктор Караваев — старший лейтенант запаса. Он был военруком в районной школе в двадцати километрах от Череповца. Я с ним встретился: «Поедешь?» — «Поеду». Но тут проблема возникла, что я как капитан был под броней. Флотским никуда нельзя во время навигации. А я не сказал в военкомате, что я капитан, мне выписали повестку и отправили.

В итоге два месяца по болотам шарился, сначала в Новгородской области, потом в Ленинградской, — из экспедиции приехал и сразу поехал в другую. Меня дома ищут, мне влетело потом. Но я не сказал, что в поиске был, сказал, что сапер, работал на разминировании местности. Ну, чтобы так сильно не попало. После, если нужно было в экспедицию, заезжал в военкомат, просил повестку, и меня отправляли. А если надо на неделю в архив куда-то съездить, со сменной вахтой договаривался, со старпомом, с помощниками, в общем, подменялись с ребятами, — я за них работаю, они за меня.