Сначала Россия, потом Тибет

Примерно в шести километрах от бунгало на обочине дороги стоял монастырь, с виду — небольшой деревенский домик, окруженный стеной и тополино-ивовой рощей, перед которой молотили зерно мальчики-послушники в поношенных красных одеждах. Дорога вела дальше, в широкую возделанную долину, на одной стороне которой располагался более крупный монастырь Найни, несколько строений, обнесенных стеной и уходящих в расщелины горы — конической массы из золотистой глины, увенчанной разрушенной крепостью. Издали самые выдающиеся постройки, храм обычного малиново-красного цвета и другие сверкающе-белые, казались незначительными, но впечатление создавалось главным образом из-за отсутствия окон, по которым определяются размеры. Вблизи они возвышались надо мной и сопровождающим грумом, поражая массивными деревянными воротами высотой около пяти метров, очевидно предназначенными для защиты от врагов. Внутри мы оказались перед пещерой, в которой находились три дьявольские пузатые и ужасно раскрашенные фигуры в рост человека. Их защищала проволочная сетка, предположительно от голубей, которые, усевшись, образовывали дополнительный карниз на соседнем храме. За ними возвышались три огромных чортена с искусно выполненными навершиями из терракотовой плитки. Насколько я понял, монастырь состоял из множества маленьких домиков, окна которых украшали ящики с бархатцами и другими цветами. Вокруг не было ни души, за исключением дряхлой фигуры с кувшином, которая сообщила нам, что осмотр запрещен. Мы вернулись на дорогу, где встретили монаха в красном халате и высокой остроконечной лимонно-желтой шапочке.

Миновав горное ущелье, мы вышли на широкую равнину, не бесплодную пустошь, а разбитую на небольшие поля сложной системой орошения и усеянную крестьянскими хозяйствами и загородными домами. Со всех сторон равнину стеной окружал горный хребет. Справа и далеко-далеко слева, на концах равнины, горы, казалось, цеплялись друг за друга, как зубчатые колеса, что позволяло проложить маршруты в Лхасу и Шигадзе. Впереди нас дорога постепенно спускалась по диагонали на запад, открывая вид на огромную крепость, возвышающуюся на остроконечном пике, а за ним темно-розовую стену, тянувшуюся волнистой линией от вершины к вершине, от подножия гор к пику. Это были Джонг и монастырь Гьянгдзе. Позади снова возвышалась гряда покрытых вереском гор, за которыми в синеве поблескивали редкие снежные вершины.

Дорога оживилась движением, и я как средневековый рыцарь в сопровождении оруженосца легким галопом огибал повороты и проезжал по маленьким мостикам. Погонщики спешили убрать с пути вьючных животных, мужчины-всадники в знак уважения спешивались, женщины придерживали коней. Крестьянские и небольшие загородные белые домики, украшенные темными карнизными полосами, удивительно походили на европейских собратьев, за исключением угловых башенок и молитвенных флагов, поскольку располагались среди ив и тополей, и к ним вели подъездные дорожки, а иногда и вычурные ворота. Наконец мы добрались до русла реки шириной метров в сорок пять, в котором бурлило изрядное количество прозрачной голубоватой воды. Реку пересекал широкий мост без перил, поддерживаемый через равные промежутки массивными ромбовидными опорами из разрозненных камней высотой около четырех метров. На другом берегу раскинулся город, зрелище поразительной красоты: на переднем плане — рощицы и ряды тополей и ив, каждое дерево — изысканный фонтан ярких красок, как в мозаике, рассыпающий золотистые листья. Джонг, построенный из горной породы, изогнутый приземистый каменный конус, черные тени которого достигали кульминации благодаря большим граням и ярусам каменной кладки, сходящимся один над другим в единый плоский купол. Позади краснела монастырская стена, петлявшая от холма к холму, как живописная железная дорога, и скрепленная на каждой вершине приземистой белой башней. Под ней раскинулся огромный монастырь, несколько строений, обнесенных стеной спереди, внимание привлекал малиновый храм и огромный белый чортен, последний венчала остроконечная золотая башня, которая сверкала на солнце и переливалась всеми оттенками окрестной листвы. За храмом снова шли холмы, полоса плоской земли фиолетового цвета; плоское голубое небо; и, наконец, прямо над Джонгом — одинокое облако, пухлая китайская штучка с черной тенью на пузе.