Сначала Россия, потом Тибет

Утро выдалось морозным, и еще не рассвело. В семь утра я стоял на платформе в Новгороде, сойдя с поезда, укатившего дальше, в Псков. Наконец нашлись сани, и мы галопом помчались по спящим улицам, подпрыгивая на ухабах, пока на фоне тусклого неба не обозначилась черная линия зубцов кремлевской стены. Въехав через арку, свернули на полном скаку направо, с грохотом пронеслись по узкому туннелю и остановились у старинного дворца архиепископа, ныне дома отдыха ученых. Напротив маячил силуэт Святой Софии. Внутри нас ждала ярко освещенная, прекрасно обставленная комната с мебелью в стиле позднего ампира, изготовленной из карельской березы с украшениями из позолотной бронзы и обитой малиновой шелковой парчой с белым цветочным узором. В туалете было чисто, там нашлась горячая вода для бритья, а над раковиной чистила зубы какая-то девушка. На завтрак подали кофе с молоком и сахаром, черный хлеб, похожий на «Ховис»[184], свежее сливочное масло и холодный пирог с капустой. Когда занялся рассвет, в окнах показались свинцовые маковки и золотой шлем Святой Софии, неподвижные и безразличные за кисеей тихо падающих снежинок. Рядом с кремовыми стенами собора на мертвенно-белом снегу отчетливо выделялась полоса невысоких голых деревьев с изящными ветками, напоминавшими скелеты засушенного папоротника. Наверное, в XI веке всё выглядело так же, как и в двадцатом. Я вспомнил о белой краске и классическом архитектурном фоне, которые присутствуют на иконах новгородской школы, и как раз говорил об этом гиду, когда вошла администратор с регистрационными бланками. Паспорт? Я его забыл. Она притворилась, что испугалась, и, предвидя споры, я отдал ей английские водительские права и вышел прогуляться, предоставив вопросу уладиться без моего участия, как и получилось. Этот город называют Великим Новгородом в отличие от «парвеню», Нижнего Новгорода. В старину один из первых городов-княжеств настолько почитали, что даже школяров учили говорить: «Господин Великий Новгород». В России немного городов, основанных до татарского нашествия в XIII веке и сохранивших первоначальный дух. Новгород — главный из них, по размерам и очарованию он напоминает английский Солсбери с его собором. Это центр крупного сельскохозяйственного района, построенный вокруг кремля, в отличие от Солсбери, где город окружает соборную площадь. Поездка стала для меня передышкой от нервного напряжения после Москвы и Ленинграда, от ужасающей политической экскурсии, в которую вовлечена вся нация и которую не может предвидеть ни один приезжий, и воспоминания о тех двух днях, проведенных в исследовании старейших церквей России, стали вроде месячного отпуска в напряженный год. Когда я спросил мальчишку-кучера, управлявшего санями, в какой из двух молодежных коммунистических организаций он состоит, комсомольцах (скаутах) или пионерах, и он ответил презрительным: «А ни в какой!», я был несказанно доволен. Я нашел существо, безразличное к собственному возрождению, и в мире всё встало на свои места. Чиновники, ответственные за сохранение памятников и картин, явно были в восторге от того, что иностранец стал свидетелем проявленной к ним заботы со стороны ученых. К ним мало кто удосуживался приехать — всего двое или трое гостей в год. Стоило лишь пожелать, что я хотел посмотреть, и желания исполнялись. Такие порядки приятно отличались от бесконечных ограничений и запретов, которые преследуют путешественника в других местах.