Собака Баскервилей

— Собака! — сказалъ Холмсъ. Боги мои, да это кудрявый спаньель! Бѣдный Мортимеръ никогда больше не увидитъ своего любимца. Ну, а теперь я думаю, это мѣсто не заключаетъ въ себѣ больше такихъ тайнъ, въ которыя мы бы уже не проникли. Стапльтонъ могъ спрятать свою собаку, но не могъ заглушить ея голоса, и вотъ откуда шли эти крики, которые даже и днемъ непріятно было слышать. Въ случаѣ крайности онъ могъ бы держать собаку въ сараѣ, въ Меррипитѣ, но это было рискованно, и только въ послѣдній день, когда онъ думалъ, что конецъ всѣмъ его трудамъ, онъ рискнулъ это сдѣлать. Тѣсто въ этой жестянкѣ, безъ сомнѣнія, та свѣтящаяся смѣсь, которою онъ мазалъ животное. Его, конечно, навела на эту мысль фамильная легенда объ адской собакѣ и желаніе напугать до смерти старика сэра Чарльза. Неудивительно, что несчастный каторжникъ бѣжалъ и кричалъ (такъ же, какъ и нашъ другъ, и какъ поступили бы и мы сами), когда онъ увидѣлъ, что такая тварь скачетъ во мракѣ болота по его слѣдамъ. Это была хитрая выдумка, потому что какой крестьянинъ осмѣлился бы поближе познакомиться съ такою тварью, увидѣвъ ее мелькомъ на болотѣ, а мы знаемъ, что многіе ее видѣли. Я говорилъ въ Лондонѣ, Ватсонъ, и повторяю теперь, что никогда не вриходилось намъ преслѣдовать человѣка болѣе опаснаго, чѣмъ тотъ, который лежитъ теперь тамъ.

Сказавъ это, Холмсъ простеръ руку по направленію къ громадному пространству трясины, испещренной зелеными пятнами и сливающейся на горизонтѣ съ болотомъ.

XV Взглядъ назадъ

Былъ конецъ ноября, и мы съ Холмсомъ сидѣли въ сырой туманный вечеръ у пылающаго камина нашей гостиной въ Бекеръ-стритѣ. Мой другъ былъ въ отличномъ расположеніи духа, вслѣдствіе удачнаго разрѣшенія цѣлаго ряда трудныхъ и важныхъ дѣлъ, а потому я могъ навести его на разговоръ о подробностяхъ баскервильскаго дѣла. Я терпѣливо ожидалъ этой удобной минуты, потому что зналъ, что Холмсъ никогда не допуститъ смѣшивать дѣла, и что его ясный и логическій умъ не отвлечется отъ настоящей работы ради воспоминаній о прошломъ. Но сэръ Генри находился съ докторомъ Мортимеромъ въ Лондонѣ, готовясь къ длинному путешествію, которое было предписано для возстановленія его пошатнувшейся нервной системы. Въ этотъ самый день они навѣстили насъ, а потому естественно было навести разговоръ на этотъ предметъ.

— Весь ходъ событій, — сказалъ Холмсъ, — съ точки зрѣнія человѣка, называвшаго себя Стапльтономъ, былъ простъ и прямолинеенъ, хотя намъ, не знавшимъ вначалѣ мотивовъ его дѣйствій и познакомившимися только съ нѣкоторыми фактами, все казалось чрезвычайно сложнымъ. Мнѣ удалось два раза говорить съ миссисъ Стапльтонъ, и въ настоящее время дѣло вполнѣ выяснилось, и я не думаю, чтобы для насъ оставалась туть еще какая-нибудь тайна. Вы найдете нѣсколько замѣтокъ объ этомъ дѣлѣ подъ литерою Б въ моемъ спискѣ дѣлъ.

— Не будете ли вы добры сдѣлать мнѣ на словахъ очеркъ теченія событій въ этомъ дѣлѣ?

— Конечно, я могу это сдѣлать, хотя не ручаюсь, чтобы всѣ факты сохранились у меня въ памяти. Усиленная умственная сосредоточенность имѣетъ куріозное взіяніе на мозгъ, вычеркивая изъ него то, что прошло. Однако же, въ томъ, что касается случая съ "собакою", я передамъ вамъ ходъ событій по возможности точно, а вы мнѣ напомните, если я что позабуду.

— Мои разслѣдованія доказали безъ всякаго сомнѣнія, что фамильный портретъ не солгалъ и что этотъ молодецъ въ дѣйствительности Баскервиль. Онъ былъ сыномъ того Роджера Баскервиля, младшаго брата сэра Чарльза, который бѣжалъ съ запятнанною репутаціею въ Южную Америку, гдѣ и умеръ, какъ полагали, холостымъ. Въ дѣйствительности же онъ женился и имѣлъ одного сына, того самаго молодца, настоящее имя котораго такое же, какъ и имя его отца. Этотъ молодецъ женился на Берилѣ Гарціа, одной изъ красавицъ Коста-Рики и, расхитивъ значительную сумму общественныхъ денегъ, перемѣнилъ свое имя на Ванделеръ и бѣжалъ въ Англію, гдѣ основалъ школу въ восточной части Іоркшира. Причина, вслѣдствіе которой онъ взялся именно за такого рода дѣло, заключалась въ томъ, что, во время путешествія, онъ познакомился съ однимъ чахоточнымъ учителемъ и воспользовался опытностью этого человѣка для успѣшнаго веденія предпріятія. Фрезэръ, учитель, однако же, умеръ, и школа, хорошая въ началѣ, стала падать и пріобрѣла дурную репутацію, а затѣмъ даже и позорную. Ванделеръ нашелъ удобнымъ перемѣнить свое имя на имя Стапльтонъ и перенесъ остатки своого состоянія, свои планы на будущее и любовь къ энтомологіи на югъ Англіи. Я узналъ въ Британскомъ музеѣ, что онъ былъ признаннымъ авторитетомъ въ этой наукѣ и что одной ночной бабочкѣ, которую онъ первый описалъ во время своего пребыванія въ Іоркширѣ, было дано названіе Ванделеръ.