Сокрушение тьмы

Штурмовой гул канонады все рос, ширился, надвигался на громадный город, чтобы затем словно разом обрушиться сверху и страшной сокрушающей тяжестью придавить собою дома, соборы, улицы с баррикадами, скомкать буйную зелень в скверах, изуродовать, смять нацеленные на атакующих жерла пушек, вдавить в каменные мостовые сотни танков Дитриха. Но шквал огня русской артиллерии взламывал пока только еще опорные пункты на обводном кольце Вены, а сама Вена уже вздрагивала каждой своей брусчаткой на мостовых, каждым кирпичиком, каждой черепицей на крышах домов. Галки, голуби, еще недавно домовито вившиеся над шпилями соборов, древних бастионов, крепостей, арок, вдруг демонически взмыли вверх и стали носиться там, как разметанные ветром черно-белые хлопья пожара, не зная, где сесть, куда укрыться от разом разверзшегося чрева безбрежного города. Звенели от накального грохота ажурные мосты через Дунайский канал, шумели, как в бурю, дубы и ясени в парке Пратер, вольготно раскинувшемся между Дунаем и Дунайским каналом. Здесь когда-то были дремучие леса — владения первых Габсбургов, выезжавших сюда на пышные охоты на кабанов и оленей. Последнее время этот парк ломился от многочисленных аттракционов и других увеселительных заведений: колес обозрения, всевозможных качелей, каруселей, павильонов «смеха» и «страха»; «зеленых театров» и варьете, ресторанов и кабаре. Сейчас все здесь гремело, рвалось, разлеталось вдребезги, все окутывалось дымом. Гремело от грохота предместье Вены Кайзер-Эберсдорф и примыкаемый к нему город мертвых — огромное кладбище, густо, четкими рядами населенное мраморными надгробьями и склепами. Такой же ад кромешный стоял и на других участках обводного кольца австрийской столицы — в Лизинге, Мауере и даже уже в Хаккинге — в западном предместье Вены. Но все значительные объекты на картах были обозначены номерами, и снаряды не трогали их.

Майор Карл Соколл, задумавший со своими сподвижниками облегчить участь столицы и ее жителей, все-таки успел сделать многое.

Иоган Райф насколько был горяч и необуздан в своей злобе против швабов, настолько и осторожен в борьбе с ними. С гитлеровцами у него были еще свои, личные, счеты. Два года назад, как лучшего в прошлом автомобильного гонщика, его взял к себе шофером начальник мобилизационного отделения майор Карл Соколл. Ему нужны были смелые и отчаянные люди. Но Иогана Райфа, коренного венца, скоро постигло несчастье. В дом, где он жил, ворвались три пьяных немецких солдата и на глазах у его старой матери изнасиловали жену и сестру. Часто приезжавший домой обедать, он не успел захватить насильников на месте преступления всего на какие-нибудь две-три минуты. Когда ему сообщили, что произошло, он снова выскочил из дома, рванул дверцу «оппеля» и, взвизгнув шинами о брусчатку, помчался по переулку. Пьяных немцев, идущих в обнимку, он догнал метров за триста от дома. Они шли и пели: «У моей девочки красивые глаза и маленькие пухленькие ножки…» На полном ходу, нацелившись радиатором точно в спину идущего посередине солдата, он ударил его словно тараном, взгляд, привыкший к молниеносной реакции, в какую-то долю секунды сразу зафиксировал все: два крайних немца, смертельно изувеченные, отлетели от машины в разные стороны, от среднего вообще осталось бесформенное месиво. Он на миг лишь поймал их взглядом в зеркале заднего обзора, разметанных по переулку, и, не сбавляя скорости, понесся дальше. Встречные прохожие кидались от него к домам, а он гнал свой «оппель», уже никого не замечая и не придерживаясь никаких правил. Остановился только в Зиммеринге и здесь, найдя укромное местечко у канала, оглядел машину и тщательно смыл с нее кровяные пятна. Уже через час он доложил обо всем Соколлу. Соколл мгновенно сообразил, какая участь ждет Райфа. Он приказал поставить машину в гараж, немедленно снять с нее мотор и заняться капитальным его ремонтом. Подручным Райфа он наказал говорить, если кто будет спрашивать, что ремонт машины идет третий день. Не могло быть того, чтобы кто-то на запомнил номеров «оппеля» на месте происшествия. Так оно и случилось. К вечеру четверо эсэсовцев сидели в кабинете у Соколла.

— Этого, господа офицеры, не могло быть, — спокойно заявил им начальник мобилизационного отделения. — Моя машина третий день стоит с разобранным мотором. Можете убедиться сами. Очевидно, кто-то, шокированный ужасным происшествием, просто перепутал номера, — и он сам повел их к своему гаражу.

Увидя разобранный мотор на верстаке и трех человек, занятых его ремонтом, гестаповцы вынуждены были извиниться и уехать.

— Спасибо, — уже потом сказал Соколлу Иоган Райф. — Теперь я вам обязан своей жизнью…