Сокрушение тьмы

Они, покряхтывая, покашливая, уносят убитого к повозке, а Фокин, через силу перебарывая сон, уставшим взглядом ищет в красной сутемени лежащего где-то за кустом немца. Он должен быть беспристрастен: все равны в смерти. Его дело свидетельствовать эту смерть и оказывать немедленную помощь тем, в ком еще теплятся признаки жизни.

16

Короткое затишье в начале ночи, когда уставшие солдаты немного пришли в себя и подкрепились поздним ужином, доставленным в термосах, вскоре снова было нарушено. Большая группа немецкой пехоты при поддержке танков пошла в контратаку на позиции дивизии Ларина из района Мадьяралмаша. Бой закипел с новой силой и продолжался до рассвета. Однако Макаров воспользовался этой горячей перепалкой и под покровом красной полумглы перебросил роту автоматчиков капитана Абросимова в глубину немецкой обороны, чтобы с рассветом она завязала там бой и дала возможность начать атаку по фронту. Он сообщил Ларину координаты роты и доложил о предварительном подсчете потерь. Они были велики: из полка выбыло 180 человек. Ларин, зная, что весь корпус не выполнил поставленной задачи, ни в чем не упрекнул Макарова.

Рота же капитана Абросимова в пятнистых маскхалатах, просочившись в тыл, проникла в намеченный квадрат и в лесочке, в трех километрах от Мадьяралмаша, заняла круговую оборону. Успокоенный Макаров прилег на часок вздремнуть, отправив Розанова в третий батальон, которым теперь командовал заместитель Волгина капитан Визгалин: пусть вдвоем подумают, как с рассветом вклиниться в немецкую оборону, подавить на пути огневые точки и тем самым помочь всему полку вырваться вперед и овладеть Мадьяралмашем.

Туманный рассвет начинался неторопливо. Боголюб, которого смаривал сон, часто тряс головой, посматривал на часы. В полуподвальном помещении, где они находились, тихонько попискивали у дежурных радистов рации, помигивали зеленые огоньки; ежась от холода, бормотали что-то во сне солдаты и офицеры, лежа на каменном полу.

Боголюб, чтобы не уснуть, поднялся и вышел на улицу. Там было сыро и еще холоднее.

У дома и позади него, прикорнув к стенам, спали солдаты, глубоко натянув шапки и подняв воротники шинелей.

— Ох, до чего же трудна у солдата жизнь, — пробормотал Боголюб, взглядывая на спящих, сон у которых оказался сильнее холода и мокрой земли под ними.

Он отошел от дома. Вокруг было тихо. В красновато-серой предрассветной мути ничто не проглядывалось: ни дома деревушки, ни седло балки, ни поле за нею, сходящее вниз к Мадьяралмашу, где в каком-то лесочке затаилась сейчас рота Абросимова. Боголюб с испугом думал о своем друге Анатолии Залывине. Вот сейчас через пять минут он разбудит командира полка, и тот отдаст приказание батальону Волгина идти вперед. Горько усмехнулся: батальон Волгина! Нет больше Волгина и не будет.

— Был бы жив Толька, — тихо сказал Боголюб. Он сейчас так дорожил дружбой.

Боголюб повернулся к дому, но навстречу уже бежал радист.

— Буди командира полка, — сказал он издали, угадывая его фигуру в туманной наволоке. — Комдив на волне.

Боголюб вбежал в полуподвал, дотронулся рукой до плеча спящего.

— Товарищ подполковник… Товарищ подполковник, проснитесь. Ларин на связи.

Макаров вскочил мгновенно, оставив постланную в углу шинель, пошел к рации.

— «Шестой» слушает, «шестой» слушает, — повторил он в микрофон. — Прием.

Щелчок, замигали сигнальные лампы.

— «Шестой», говорит «девяносто восьмой», — раздалось в наушниках. — Вылазку отставить. В восемь намечен маленький сабантуй.

— Вот так-то лучше! — остатки сна с Макарова смахнуло как ладонью. Он, конечно, знал, что командир дивизии и командир корпуса непременно сделают все, чтобы облегчить наступление пехоте, но командир полка должен прежде всего рассчитывать на свои силы.

— Антон! — после разговора с комдивом сказал Макаров. — Свяжи-ка меня с третьим батальоном.

Боголюб метнулся к лежащим, вповалку связистам, нашел спящего телефониста, разбудил его:

— Связь с третьим! Живо!

Телефонист закрутил ручку зуммера. Через минуту Макаров уже разговаривал с Розановым.

— Александр Николаевич, ты возвращайся, раз такое дело, — сказал он, сообщив ему о намерении Ларина. — Теперь справятся и без тебя. Как там Визгалин?

— Да, Визгалин держится молодцом. Но я всех здесь настроил, что пойду с батальоном. Нехорошо получится, Александр Васильевич, — ответил Розанов. — Разреши остаться.

Макаров помедлил, обдумывая, потом сказал:

— Ладно. Только смотри не лезь на рожон, как в Медвежьих Воротах. После артподготовки фрицы все разно станут уступчивей. Я созванивался с правым соседом, да, с Давыдовым. Он сказал, что вводят в бой и полк Козьмина. Как видишь, плохи наши дела, коль вводят вторые эшелоны. Позарез нужны танки…

За полуподвальным окном все больше и больше серело. Все стали подниматься, приводить себя в порядок. Поднялся и Кокорев. Запищали в разных углах рации, зазуммерили телефоны. Но ночной бой уже стал затихать. Только отдаленно где-то бухали пушки, квакали минометы.

Боголюб набросил Макарову на плечи шинель, пошел с котелком по воду, чтобы приготовить на спиртовке чай.