Я с Пушкиным на скалах снеговыхПрисутствовал при заревом пожаре,Здесь Лермонтовым выкованный стихЯ в юности читал другой Тамаре.Здесь я узнал аулов горных речьИ соль и сахар языка родного,И с той поры поклялся я беречьЗвенящее, сияющее слово.Отсюда в серой предрассветной мглеЯ уходил без бурки и кинжала,Но и в разлуке сердце продолжалоСвободно биться на родной земле.Я уходил, чтобы вернуться снова,Внимательней, суровей стал мой взгляд,Но соль и сахар языка родногоЯ берегу, как много лет назад.
Думаешь, с криком «ура!»Любят и верят сильнее?Я не кричу «ура!»,Я молча любить умею.Молча.Наверняка.Вечно и неизменно.Шум исчезает, как пена,Но остается река Там,Где любовь глубока.Не верю я Крикунам,В крике пружинящим шею.Я молча жизнь отдам,Я молча любить умею.
1962
«Во мне городского…»
Во мне городского(Того, кабинетного) мало,Мне вешние пашниДомов стоэтажныхМилей,Как жадно теперья бы шуму лесному внимала!В руке бы сжималаЗастенчивый стебель полей…И, ноги босые в росе леденящей купая,Простуды не зная,От знояНе пряча лица,По горным потокам,По выступам камня ступая,Все горы обшарить хотела бы яДо конца.Во мне городского(Бумажного, книжного) мало,Мне более сладок тенями завешенный сад…Крестьянка во мнеНе заснула,А чуть задремала,И вот пробудилась,И тянет, и манит назад…
К тебе вернусь я поздно или рано,Развею и туманы и дожди,Своей улыбкой залечу все раны,Ты только жди меня, родная, жди.Я соберу друзей легко и скоро,Их выстрелы с ветвей стряхнут росу.Сниму я небо, раскачаю горыИ в дар тебе, родная, принесу.И ты услышишь медленные песниСвоих подружек, названых сестер,О юности, что скрылась в поднебесье,О витязе, к тебе пришедшем с гор.Зурна начнет твою улыбку славить,Ей басом отзовется барабан,И каждый, кто придет тебя поздравить,От знойного маджари будет пьян.…На скатерти небес я справлю свадьбу,Но чтоб ее не омрачила ложь,Мне лишь одно вдали хотелось знать бы:Что ты меня не уставая ждешь.