Спаси и сохрани

На Ваню рвануло целое полчище голодных и не знающих пощады трупов…

Дальше – как в тумане. Мальчик невольно отступил. В голове вращались несмазанные шестерёнки слов. Тех самых, что сказала Энжел у заброшенного кладбища.

– Живущий под покровом… Под сенью… Прибежище и защита… Нет, не так! Живущий под покровом… кого? Под покровом Всевышнего. Под сенью… под сенью… Бог мой, на Которого я уповаю! Он избавит… От чего? Избавит меня от… избавит от…

Ваня сжал виски. Давай вспоминай! Ну!

Мальчик ощущал себя слепым и потерянным странником в многотысячной толпе. Как будто родители забыли тебя маленького посреди самого большого в мире магазина. Где же ты, мой поводырь? Единственный! Истинный! Подбегаешь наугад, нащупываешь в путанных складках мозолистые, изборождённые руки, держишься за них – только не разжимай! только не отпускай! А люди шикают: чего надо? уйди! уйди! не трожь! Ворчат и отталкивают…

Все не те! Всё не то!

Зомби навалились отовсюду. Стянули неразрывным кольцом, унося и засасывая хрупкое детское тело в прожорливый, клокочущий водоворот – из жижи и миазмов, из полусгнивших ртов, давно просроченных черепушек и полуразложившихся скелетов, выброшенных некогда на свалку истории и лишь по нелепой прихоти некроманта всё ещё теплящих в себе жалкую пародию на земное существование. Ваню ломали и растягивали, растаскивали на части, наматывая, как нитку, на колючее неостановимое веретено.

Их пальцы уже вязли в одежде. Клыки и когти готовы были впиться в кожу.

Устремив взор в потолок, – там обязательно должно открываться небо! – мальчик взмолился:

– Господи, помилуй мя грешного! Спаси и сохрани.

Жжение в кармане не просто опалило бедро. Во-первых, оно заставило отречься от неумолимо наползающего небытия. Во-вторых, смутило мертвяков – те шарахнулись прочь и тоскливо, по-щенячьи, заскулили. Чуть не закричав вместе с ними, Ваня сунул руку в шорты и извлёк оттуда крошечный предмет.

На ладони сиял костром нательный крестик Гришки-Приёмыша, случайно обронённый им возле церкви.

Что ж, внутренний голос не обманул – находка и правда пригодилась…

А дальше стало происходить совсем уж странное.

Крест словно ожил. Начал расти, увеличиваясь в длину, горизонтальные перекладины преобразовались в рукоять, вертикальный столб – в лезвие. Ваня и глазом не успел моргнуть, как к его руке прирос и уже не обжигал кожу настоящий, охваченный шипящим пламенем меч.

– Я велел уничтожить! – рявкнул Гришка.

Мертвецы навалились с новой силой. Не понимая, что делать, подгоняемый будоражащим наитием, юный герой пригнулся к полу. Челюсти врагов бестолково защёлкали сверху. Ваня резко выпрямился, попав в самую гущу, и боднул одного из мертвяков в подбородок. Тот вякнул и потерял равновесие. Ударом локтя Сусликов заставил согнуться того, что нападал справа. Слева наплыл ещё один – Ваня развернулся, огненное оружие само утонуло в мёртвой плоти. Мертвяк не успел заверещать – огонь подпалил его изнутри, охватил целиком за долю секунды, и вот на его месте не осталось даже горстки пепла. Испарился, как мыльный пузырь, лишь голубоватое облачко души блаженно унеслось куда-то вверх.

Теперь их точно можно победить…

Конь подскочил, вздымая передние ноги, безумно заржал и сорвался с места. Свой меч предводитель разбойников обнажил уже на ходу.

Удар! Ещё удар! Ваня закрутило в вихре боя. Конь пронёсся в шаге от него. Гришка рубанул мечом, мальчик чудом отразил, но противник сразу же врезал ему сапогом в плечо. Чуть не выронив оружие, Ваня отшатнулся и еле устоял на ногах. Рядом возникли ещё два зомбяка – испепелил их не задумываясь.

Всадник повернул коня и возобновил атаку. Наскакивая то слева, то справа, наносил яростные удары. Лезвия рубили воздух, сыпали вулканом искр. Вскоре Ваня и вовсе перестал различать, что происходит. Зал исчез вместе со всем замком – теперь в его маленькой вселенной существовал только меч врага, беспрерывно жалящий взгляд.

Удар! Удар! Удар! Гришка-Разбойник вложил в замах такую силу, что Ваню отбросило на несколько метров.

Всадник взял разгон – плащ развивается, как крылья, конь перебирает копытами, парит над полом. С непростительным опозданием Сусликов сообразил, что эти копыта намереваются размозжить ему голову. Убегать слишком поздно! Иван напряг тело, переметнулся со спины на ноги и в последний момент оцарапал огненным клинком броню животного. Ушёл в бок. Его выпад никак не повредил жеребцу, но заставил сильно испугаться. Конь взбрыкнул. Передние копыта лягнули пустоту – мальчик был уже где-то рядом с седлом. Просвистело лезвие разбойника. Ваня не успел пригнуться, однако оружие прошло мимо, обдав волосы ветром – спас низкий рост.

Ваня резанул подпругу. Живой огонь буквально разъел кожаный ремень, и Сусликов потянул наездника за край накидки. Окатив противника ушатом ругательств, Гришка выпал из седла. Балахон разметался по полу.

– Что, земное притяжение сработало? – сочувственно поинтересовался Ваня. – Это мать-земля тебя обратно требует. Приглянулся ты ей. Нечего трупам среди живых разгуливать! Не мог ты, Гришка, жить по-людски, так хоть умри по-человечески.