Спаси и сохрани

– Безумец? – Гришка ступил на дощатые перекрытия. – Ежели и так, что с того? Все мы безумны, князь! Каждый в своей мере. Неча мне одному адские муки терпеть! Пусть теперь весь мир за меня страдает!

Поднялся ветер. Решив, что исход поединка предопределён, деревья кланялись красной луне.

– Грешен я, признаю, – произнёс князь срывающимся голосом. После падения Ваня больше не ощущал внутренностей – жар ушёл, тело сковало льдом. – Не всегда был праведен. Не сумел тебя, приёмыша, отеческой любовью да лаской обогреть… Прости меня, Гришка. Христом Богом молю! Всеми силами небесными заклинаю! Виноват я – мне и отвечать. Не губи души невинные…

Разбойник замер в метре от Ивана. Ночное безоблачное небо, мохнатые леса и тинистые болота вглядывались в мертвеца сквозь широкоплечие арки под куполом колокольни. Щёки Гришки полностью ввалились, обтянув крепко стиснутые челюсти. Лишь глаза, что адским пламенем устремлялись за пределы черепа, выдавали в этой мумии жалко подобие жизни.

– Поздно, – коротко отрезал разбойник.

И обрушился на Ваню в прыжке.

Площадка закончилась. За Ваниной спиной срывался в топкую, трясинистую почву край деревянного настила.

Меч Гришки прошёл так близко, что задел лезвием футболку, но до тела, к счастью, не достал. Ваня ощутил сильный толчок и потерял равновесие. Последнее, что успел сделать – поймать рукой кусок балахона.

Воздушная волна подхватила обоих противников и ухнула вниз.

Луна раскалила буро-ржавые разводы болота. Им мешало подломленное деревце – несколько месяцев оно кренилось, усыхая листьями, но не покорялось своей незавидной участи. А когда всё-таки отпало от земли, то отсекло трясину от одного из берегов. Теперь там, между берегом и медленно переваривающейся корой дерева, завелась отдельная жизнь. Ковёр из зарослей тихо обитал в своей лужице, изредка забегая по узким, извилистым каналам в гости к соседям – туго спаянным корням.

На корнях, как на подушке, в неестественно вывернутой позе лежало тело Гришки-Разбойника. Позвоночник выгнут. Серая, натянутая кожа проткнута костистыми шипами. Левая рука, сложенная в локте в обратную сторону, сгреблена под себя. Череп распорот – постаралась высунутая из берега коряга. Рядом валялась скомканная и разодранная накидка.

Ване повезло больше. Умудрившись в воздухе случайно перевернуться, он упал на своего противника, отпрыгнул и ткнулся спиной в трухлявый пень. В затылке тут же заныло, а к боли в раненой ноге и прокушенном пальце добавилась ещё и тошнота. Ваня сидел на земле, а картинка перед глазами продолжала прыгать.

Силы князя оставили его. Вместе с ними выветрилось и умение сражаться.

Хоть бы враг оказался окончательно повержен…

Не успел Ваня об этом подумать, как Гришка издал сдавленный хрип.

– Радуешься? – спросил мертвец, понемногу перемещаясь с живота на спину. Зыркнул единственно уцелевшим и почти потухшим глазом на Ивана. – Ранёхонько по мне тризну справлять. Гришка-Разбойник один раз от смерти ушёл, второй раз тем паче не дастся!

И мертвяк отхаркнул чёрный сгусток.

Ваня, превозмогая боль, поднял выскользнувший при падении огненный клинок. Встал на дрожащие ноги и пригрозил оружием. Хотел что-то выкрикнуть в ответ, но мысли туманились, а фразы застревали в лабиринтах памяти.

– А-а, мальчишка… – протянул разбойник и ухмыльнулся. Гаденько так ухмыльнулся, точно затеял что-то. Опираясь на здоровую руку, присел. – Стало быть, одолел я князя…

– Стой! – всё-таки вымолвил Ваня.

– А то что? Неужто прикончишь меня?

Ваня промолчал.

– Совсем сопляк, а в герои лезешь. – По остаткам лица покойника скользнул оценивающий интерес. – Может, оно и верно… Только тут какая беда. Дружки твои – пацан да девка – у меня в плену. Соскучился, небось?

Так вот, куда делись Тёма и Энжел!

Упоминание друзей растопило внутри Вани решимость – словно горячим воздухом подули в замёрзшую грудь. Сусликов занёс меч и стал приближаться.

– Где они? Что ты с ними сделал?!

– Не полошись, малец. – Несмотря на всю браваду, слова давались Гришке с трудом. Разорванный рот, захлёбываясь смолистой пеной, еле ворочался. – Живы они… Покамест.

Душегуб что-то пробормотал, и кусты расступились. Из тьмы появились два хорошо знакомых силуэта – появились заторможено, словно две сомнамбулы, отрешённо бледные и с выставленными вперёд руками. Тёма и Энжел. Их закатившиеся глаза безучастно таращились прямо в Ивана, не замечая его.

Живое пламя клинка потянулось к Гришке. Ваня его не сдержал и сделал ещё один шаг.

– Стой! – предупредительно рявкнул разбойник. Поднял руку. – Один щелчок пальцами – и они погибнут. Брось меч!

Ваня не послушался.

– Брось! Или их смерть будет на твоей совести!

В кисть мертвеца проникли тонкие, ветвистые нити, идущие от пленников. Пробоина на черепе затянулась, позвоночник, захрустев, сдвинулся и встал на место. Гришка приподнялся на одну ногу. Тёма с Энжел, напротив, даже в режущих глаз, пропитывающих всё и вся кровавых отблесках стали выглядеть белее мела. Мертвец безжалостно их вампирил, поддерживая своё противоестественное существование.