Стихотворения

Лес, простерший свои урочища в дальние шири,
С севера в западный край и в восточный, под веянье Эвра,
Встал, по рощам и чащам дубы взрастив вековые,
Древней веры оплот, не забытый народной любовью.
Здесь язычник-друид в безмолвном сумраке чащи
До сих пор хранит величавых обителей кровы,
Где, окутавшись в черный покров, подземному Диту
Священнодейство творит, а вокруг речная долина
Ровным ропотом волн погружает душу в дремоту.

¹⁰

Так — в зарейнской земле; но выйдя за эти пределы,Тянется лес меж несчетных племен германского края —
Здесь и свевы живут, и сугамбры, и дикие хавки,
И алгионский свирепый народ; у рейнских истоков
Между двух озер, минуя снежные Альпы,
Он по гельветским горам заходит к суровым херускам,
Он объемлет собой Винделикию, Ретию, Норик,[511]
В бойской безлюдной земле облегчает озера, к которым
С Альп стекает вода, и снова к северу тянет
Длинные руки свои — туда, где свевы, туроги,
²⁰ Франки, туда, где от Альп ответвились Абнобские горы,
В край саксонских холмов и в области пастырей-фризов,
В земли вестготов, остготов и древних жителей — кимвров,
Вплоть до тех берегов, где омыло Германию море.

В тех, однако, местах, где родятся истоки Дуная,

Он на багряный восток обращает и горы и чащи —
К Австрии, к Кетским горам, которые тоже начало
В облачных Альпах берут и одеты в косматые рощи,
Где двуязычный живет славянин, и карн, и штириец.
Здесь Дунай, спешащий назвать своим именем море,
³⁰ С правой своей стороны омывает Далматскую область,
А из нее изливаются в Истр и Драва и Сава.
Длинной спиной выгибается лес в Австрийских пределах,
Голым обрывистым лбом нависших над мчащимся Истром,
Много носящих имен, известных целому миру;
И, наклоняя стволы и ветви с темнеющих всхолмий,
Лес осеняет Дунай, осыпает в звериные норы
Листья, кустистый лоб венчает дубравной макушкой.

Лес этот рос и в Баварской земле, но раскидисто-редко,

А из нее он простер свои руки к австрийским владеньям,
⁴⁰ Дальним рогом своим достигнув прибрежия Вильса —
Вильса, который все в тот же Дунай несет свои воды.
А по Баварской земле, полосой к полосе изгибаясь,
Он достигает турогов, и франков, и буйных богемцев, —
Словно высокой стеной обводя родные их земли
И охраняя их тем от войн, в Германии частых.
Почвы тучны, богат урожай, леса вековечны —
Много германских рек вытекает из этого края:
Эльба меж них и Одер, в былом называвшийся Нигрой.

Дальше Герцинский лес на Карпатские смотрит вершины

⁵⁰ И пролегает в краях маркоманов, гепидов, язигов:
Там, где теперь ложатся под плуг трансильванские земли,
Он породил народ, языком и нравом немецкий.

Столь же мощный изгиб ответвляет лесные угодья

В Висбургский край, к племенам сабоков и диких гелонов,
Вплоть до прусской страны, богатою гаванью славной
И окруженной со всех сторон племенами сарматов,
И до последнего края земли, где живут агафирсы.

Дальше, переступив пределы Европы, простерся

Лес до Рифейских гор и истоков реки Танаиса,[512]
⁶⁰ Многих зверей и птиц питая в урочищах скрытых —
Даже дикий зубр в Мазовийской водится пуще.[513]
Мало того: со всех сторон подъемлются горы,
Золотом и серебром и прочим богаты металлом:
В дар человеку его приносят подземные жилы,
Полые печи[514] его принимают в быстрое пламя,
Пламя жарче горит, воздушным раздутое мехом,
По сторонам стучит ударами тяжкими молот,
Вверх и вниз его колесо водяное бросает,
Стук поднимая такой, что в небе колеблются звезды;
⁷⁰ Эта машина, как Бронт и Стероп, в различные формы
Плавленый льет металл и кует полосное железо.