Стихотворения

Не был никто мне знаком в австрийском городе целом,
Кем бы такая любовь к Музам владела, лишь ты,
Ты, у кого в самом сердце пленительный Феб обитает,
Ты, Михаил, кто рожден от трансильванских мужей.
Так принимай же дары ничтожные Цельтиса эти,
Эти дары, как залог дружбы меж нами навек.
Вышние боги когда возвратят мне силы былые,
Больше получишь и ты, ежели малому рад.
Целая жизнь — это труд, только труд — само наслажденье,
И коль размерен и труд, то ни к чему и покой.

25. О священнике Церве [810]

Церв, когда он подошел к святым алтарям, заболевши,
Чтоб непорочный обряд хлебом свершить и вином, —
Чашу с презреньем отверг он наполнить германским Лиэем,
Вина вливая в нее древней Пелопа земли;
Так, когда этим вином он согрел свой недужный желудок,
То уж и наши весь день вина тевтонские пьет.

26. О трех, кого розга делает лучше [811]

Трое найдутся, кто станут, когда ты их высечешь, лучше:
Баба дрянная, осел Бальней и Струмул еще.

27. О двоих, кто не могут жить без ненависти и любви

Двое жить без любви и без ненависти не сумеют:
Женщина, алчный к деньгам, кто капюшоном прикрыт.

28. К Августину из Моравии [812]

Некогда Цельтис, я был не дешевой наградой любимым,
Ныне меня Августин держит как милый залог,
Сердце кому вдохновляют и греков Музы и римлян,
И наполняет кого к Фебу святая любовь.

29. К нему же

Эту тебе я дарю, Августин, уж старую книжку,
Чтобы о Цельтисе ты помнил почаще твоем,
Среди моравов ты первый, кого об ученой Камене
Греет забота и кем Феб всей душою любим.

30. О семеричной троичности женской красоты [813]

Та, что красива, с лобком пусть откроет и черные глазки,
Белые руки у ней пусть предстанут с белеющей шеей,
Две небольшие ноги, подбородок пусть будет некрупным
И удлиненное тело, и длинные кудри златятся.
Ноздри пусть твердыми будут и твердыми кончики грудей,
Мягким да будет живот и такие же мягкие плечи,
И не размашистый шаг, а лицо и тот орган — стыдливы.

31. К учащемуся юношеству в каникулярное время [814]