Стихотворения (1928)

Мир
       теплеет
                    с каждым туром,
хоть белье
                  сушиться вешай,
и разводит
                  колоратуру
соловей осоловевший.
В советских
                   листиках
                                  майский бред,
влюбленный
                     весенний транс.
Завхоз,
            начканц,
                         комендант
                                          и зампред
играют
            в преферанс.
За каждым играющим —
                                        красный стаж
длинит
            ежедневно
                             времен река,
и каждый
               стоял,
                         как верный страж,
на бывшем
                  обломке
                                бывших баррикад.
Бивал
          комендант
                          фабрикантов-тузов,
поддав
           прикладом
                             под зад,
а нынче
             улыбка
                         под чернью усов —
купил
         козырного туза.
Начканц
             пудами бумаги окидан
и все
         разворотит, как лев,
а тут
        у него
                  пошла волокита,
отыгрывает
                   семерку треф.
Завхоз —
                у него
                          продовольствия выбор
по свежести
                    всех первей,
а он
       сегодня
                    рад, как рыба,
полной
           руке
                  червей.
И вдруг
             объявляет
                              сам зампред
на весь большевизм
                                 запрет:
«Кто смел
                паршивою дамой
                                            бить —
кого?
         — моего короля!»
Аж герб
             во всю
                        державную прыть
вздымался,
                   крылами орля.
Кого
       не сломил
                        ни Юденич, ни Врангель,
ни пушки
               на холмах —
того
       доконала
                      у ночи в овраге
мещанская чухлома.
Немыслимый
                      дух
                            ядовит и кисл,
вулканом —
                    окурков гора…
А был же
               — честное слово!! —
                                                 смысл
в ликующем слове —
                                   «игра».

Как строить

                   с вами
                              культурный Октябрь,
деятельной
                   лени
                           пленные?
Эх,
     перевесть
                     эту страсть
                                        хотя б —
на паровое отопление!

СЛЕГКА НАХАЛЬНЫЕ СТИХИ ТОВАРИЩАМ ИЗ ЭМКАХИ

Прямо
          некуда деваться
от культуры.
                    Будь ей пусто!
Вот
      товарищ Цивцивадзе
насадить мечтает бюсты.
Чтоб на площадях
                             и скверах
были
         мраморные лики,
чтоб, вздымая
                       морду вверх,
мы бы
          видели великих.
Чтобы, день
                    пробегав зря,
хулиганов
                видя
                        рожи,
ты,
     великий лик узря,
был
       душой облагорожен.
Слышу,
             давши грезам дань я
нотки
         шепота такого:
«Приходите
                   на свиданье
возле бюста
                    Эф Гладкова».
Тут
      и мой овал лица,
снизу
         люди тщатся…
К черту!
             «Останавлица
строго воспрыщаица».
А там,
          где мороженое
морит желудки,
сверху
           восторженный
смотрит Жуткин.
Скульптор
                 помнит наш режим
(не лепить чтоб
                         два
                               лица),
Жаров-Уткин
                     слеплен им
сразу
         в виде близнеца.
Но —
         лишь глаз прохожих пара
замерла,
              любуясь мрамором,
миг —
           и в яме тротуара
раскорячился караморой.
Только
           лошадь
                        пару глаз
вперит
           в грезах розовых,
сверзлася
                с колдобин
                                  в грязь
возле чучел бронзовых.
И с разискреннею силищей
кроют
          мрачные от желчи:
«Понастроили страшилищей,
сволочи,
              Микел Анжелычи».
Мостовой
                разбитой едучи,
думаю о Цивцивадзе.
Нам нужны,
                  товарищ Медичи,
мостовые,
                а не вазы.
Рвань,
          куда ни поглазей,
грязью
            глаз любуется.
Чем
       устраивать музей,
вымостили б улицы.
Штопали б
                  домам
                             бока
да обчистили бы грязь вы!
Мы бы
           обошлись пока
Гоголем
              да Тимирязевым.

РАБОТНИКАМ СТИХА И ПРОЗЫ, НА ЛЕТО ЕДУЩИМ В КОЛХОЗЫ