Стихотворения (1928)

В меру
           и черны и русы,
пряча взгляды,
                        пряча вкусы,
боком,
           тенью,
                      в стороне,—
пресмыкаются трусы
в славной
                смелыми
                               стране.
Каждый зав
                   для труса —
                                        туз.
Даже
         от его родни
опускает глазки трус
и уходит
               в воротник.
Влип
        в бумажки
                         парой глаз,
ног
     поджаты циркуля:
«Схорониться б
                          за приказ…
Спрятаться б
                      за циркуляр…»
Не поймешь,
                     мужчина,
                                    рыба ли —
междометья
                    зря
                          не выпалит.
Где уж
           подпись и печать!
«Только бы
                  меня не выбрали,
только б
              мне не отвечать…»
Ухо в метр
                  — никак не менее —
за начальством
                         ходит сзади,
чтоб, услышав
                        ихнье
                                  мнение,
завтра
           это же сказать им.
Если ж
            старший
                          сменит мнение,
он
    усвоит
                мненье старшино:
— Мненье —
                     это не именье,
потерять его
                    не страшно.—
Хоть грабьте,
                      хоть режьте возле него,
не будет слушать ни плач,
                                           ни вой.
«Наше дело
                    маленькое —
я сам по себе
                      не великий немой,
и рот
         водою
                   наполнен мой,
вроде
          умывальника я».
Трус
        оброс
                  бумаг
                            корою.
«Где решать?!
                        Другие пусть.
Вдруг не выйдет?
                             Вдруг покроют?
Вдруг
          возьму
                      и ошибусь?»
День-деньской
                        сплетает тонко
узы
      самых странных свадеб —
увязать бы
                  льва с ягненком,
с кошкой
              мышь согласовать бы.
Весь день
                сердечко
                               ужас кроит,
предлогов для трепета —
                                         кипа.
Боится автобусов
                             и Эркаи,
начальства,
                   жены
                            и гриппа.
Месткома,
                 домкома,
                                просящих взаймы,
кладбища,
                 милиции,
                                 леса,
собак,
          погоды,
                      сплетен,
                                    зимы
и
   показательных процессов.
Подрожит
                и ляжет житель,
дрожью
            ночь
                    корежит тело…
Товарищ,
               чего вы дрожите?
В чем,
          собственно,
                             дело?!
В аквариум,
                   что ли,
                              сажать вас?
Революция требует,
                                 чтобы имелась
смелость,
                смелость
                                и еще раз —
с-м-е-л-о-с-т-ь.

7 ЧАСОВ

«20 % предприятий уже перешло на 7-часовой рабочий день».

«Восемь часов для труда,
шестнадцать —
                          для сна
                                       и свободных!» —
гремел
            лозунговый удар
в странах,
                буржуям отданных.
Не только
                старую нудь
с бессменной
                      рабочей порчею —
сумели
            перешагнуть
мы
     и мечту рабочую.
Парень
            ум свой
развивает
                 до самых ятей,
введен
           семичасовой
день
        у него
                   в предприятии.
Не скрутит
                  усталая лень —
беседу
            с газетой водим.
Семичасовой день
у нас
         заведен
                      на заводе.
Станок
            улучшаю свой.
Разызобретался весь я.
Труд
        семичасовой —
можно
           улучшить профессию!
Время
           девать куда?
Нам —
            не цвести ж акацией.
После
          часов труда
подымем
               квалификации.
Не надо
             лишних слов,
не слушаю
                  шепот злючий.
Семь
         рабочих часов —
понятно каждому —
                                лучше.
Заводы
             гудком гудут,
пошли
           времена
                         меняться.
Семь часов — труду,
культуре и сну —
                            семнадцать.

ЕВПАТОРИЯ