Стихотворения (1928)

Готовьте
               возы
                       тюльпанов и роз,
детишкам —
                     фиалки в локон.
Европе
           является
                          новый Христос
в виде
           министра Келлога.
Христос
             не пешком пришел по воде,
подметки
               мочить
                           неохота.
Христос новоявленный,
                                      смокинг надев,
приехал
             в Париж
                           пароходом.
С венком
               рисуют
                           бога-сынка.
На Келлоге
                  нет
                        никакого венка.
Зато
        над цилиндром
                                 тянется —
долларное сияньице.
Поздравит
                 державы
                                мистер Христос
и будет
             от чистого сердца
вздымать
                на банкетах
                                   шампанский тост
за мир
           во человецех.
Подпишут мир
                        на глади листа,
просохнут
                 фамилии
                                 насухо,—
а мы
        посмотрим,
                          что у Христа
припрятано за пазухой.
За пазухой,
                   полюбуйтесь
                                         вот,
ему
       наложили янки —
сильнейший
                    морской
                                  и воздушный флот,
и газы в баллонах,
                              и танки.
Готов
         у Христа
                       на всех арсенал;
но главный
                  за пазухой
                                   камень —
злоба,
          которая припасена
для всех,
               кто с большевиками.
Пока
        Христос
                      отверзает уста
на фоне
             пальмовых веток —
рабочий,
              крестьянин,
                                 плотнее стань
на страже
                свободы Советов.

ПОЛЬЗА ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЙ

Недвижим Крым.
                           Ни вздоха,
                                            ни чиха.
Но,
     о здравии хлопоча,
не двинулись
                      в Крым
                                  ни одна нэпачиха
и
   ни одного нэпача.
Спекулянты,
                    вам скрываться глупо
от движения
                    и от жары —
вы бы
          на камнях
                          трясущихся Алупок
лучше бы
                спустили бы
                                     жиры.
Но,
     прикрывши
                       локонами уши
и надвинув
                  шляпы на глаза,
нэпачи,
            стихов не слушая,
едут
        на успокоительный нарзан.
Вертя
          линяющею красотою,
ушедшие
               поминая деньки,
скучают,
              с грустной кобылой стоя,
крымские
               проводники.
Бытик
          фривольный
                               спортом выглодан,
крымских
               романов
                             закончили серию,
и
   брошюры
                   доктора Фридлянда
дремлют
               в пыли
                          за закрытою дверью.
Солнцу облегчение.
                                Сияет солнце.
На лице —
                  довольство крайнее.
Сколько
             силы
                      экономится,
тратящейся
                   на всенэповское загорание.
Зря
      с тревогою
                        оглядываем Крым
                                            из края в край мы —
ни толчков,
                  ни пепла
                                 и ни лав.
И стоит Ай-Петри,
                             как недвижный
                                                     несгораемый
шкаф.
Я
   землетрясения
                            люблю не очень,
земле
          подобает —
                              стоять.
Но слава встряске —
                                  Крым
                                           орабочен
больше,
             чем на ять.

ПОВАЛЬНАЯ БОЛЕЗНЬ