Стихотворения (1928)

Распознать буржуя —
                                   просто
(знаем
           ихнюю орду!):
толстый,
              низенького роста
и с сигарою во рту.
Даже
        самый молодой —
зуб вставляет
                       золотой.
Чудно стрижен,
                         гладко брит…
Омерзительнейший вид.
А из лысинных целин
подымается —
                        цилиндр.
Их,
     таких,
              за днями дни —
раздраконивал
                        Дени.
А буржуй —
                   завел бородку
(зря соваться —
                          нет причин),
влез,
        как все,
                    в косоворотку
и почти
            неотличим.
Вид
      под спеца,
                       худ с лица —
не узнаешь подлеца.
Он вшой
              копошится
                               на вашем теле,
никак
         не лезет
                       в тузы,
гнездится
                под вывеской
                                     разных артелей,
дутых,
          как мыльный пузырь.
Зал
      парадных
                     не любит он,
по задворкам
                      ищите хвата.
Где-то он
                закупает лен,
где-то
          хлеб
                  у нас
                           перехватывает.
Он лавку
               украсит
                            сотнею ваз…
Куда
        государственным органам!
В такую
             любезность
                                обсахарит вас,
что вы
           прослезитесь растроганно.
Не сам
           штурмует,
                            тих да хитёр,
сначала
              движется
                              парламентёр:
он шлет
             в канцелярский замок
своих
          расфуфыренных самок.
Бывает,
             раскиснет партиец иной:
— И мне бы
                    влюбиться
                                      в звезду из кино! —
мечтает,
              ничем не замаран…
А частник
                встает
                           за его спиной,
как демон
                сзади Тамары.
«Не угодно ли взаймы?
Что вы?
              Ах!
                    Сочтемся мы!..»
И идет
            заказ
                     на сии дрова
в артель
              гражданина Сидорова.
Больше,
             Сидоров,
подноси
              даров!
И буржуй,
                от чувства великого,
из уральского камня,
                                 с ласкою,
им
     чернильницу с бюстом Рыкова
преподнес
                 в годовщину февральскую.
Он купил
               у дворника брюки
(прозодежда
                    для фининспектора),—
а в театре
                сияют руки
всей игрой
                  бриллиантного спектра.
У него
          обеспечены рублики —
всем достояньем республики.
Миллионом набит карман его,
а не прежним
                     советским «лимоном».
Он мечтает
                   узреть Романова…
Не Второго —
                      а Пантелеймона.
На ложу
             в окно
                       театральных касс
тыкая
         ногтем лаковым,
он
    дает
            социальный заказ
на «Дни Турбиных» —
                                    Булгаковым.

Хотя

        буржуй
                    и лицо перекрасил
и пузо не выглядит грузно —
он волк,
            он враг
                        рабочего класса,
он должен быть
                         понят
                                   и узнан.
Там,
       где речь
                     о личной выгоде,
у него
          глаза навыкате.
Там,
       где можно пролезть
                                       для своих нажив,
там
      его
            глаза — ножи.
Не тешься,
                  товарищ,
                                 мирными днями.
Сдавай
             добродушие
                                  в брак.
Товарищи,
                 помните:
                               между нами
орудует
             классовый враг.

II. НОВЫЙ КУЛАК