«Немало погибло ребят на фронтах,С винтовкой в руках,С цигаркой в зубах,С веселой песенкою на губах».А нынче —Мы снова подходим к боям,Как в годы Упорства и славы,И новые песни Выводит баянДрузьям из-за Нарвской заставы.Пускай по бульварамНочною поройНесутся вприсядкуИ с гиком,Друг другу вручаяУсловный пароль,Запевочки Гопа со смыком:«Так бесперерывно пьешь и пьешь,Гражданам прохода не даешь,По трамваям ты скакаешь,Рысаков перегоняешьИ без фонарей домой нейдешь».Не «Яблочко» нынче баян заведет,Нет! Глотка срывается в марше.Мою он давнишнюю песню поетПро легкое дружество наше.Ту песню, которую я распевал, —Ее затянули подростки,Она задымилась в губах запевал,Как дым от моей папироски.Товарищ, товарищ, проходят бои,Мы режемся разве что в рюхи,И скоро к перу привыкают моиПривыкшие к «ма́ксиму» руки.Но так же, как прежде, я верен боямИ го́дам упорства и славы,И песням, которые водит баянДрузьям из-за Нарвской заставы.1927
35
С После 18.
Все звезды остыли, но знаю, тебе ужДоро́гой, что гнет на далекий фольварк,Такою же ночью встречался ТадеушКостюшка, накинувши плащ и чамарк,За ним палаши небывалого войска,Шумят портупеи, как ночь под Москвой,И клонится сумрачный ветер геройстваНад трижды пробитой твоей головой.«Отчизна! Не знаю я тягостней судеб,Чем эти скользящие навзничь струи,Кто шаткою ночью ту землю забудет,Которую кровью и потом поил».Отчизна!Но, впрочем, невнятны названья:«Отчизна»,«Отечество»,«Родины дым»В стране, где глухая тропа партизаньяСегодня следом легла молодым.И вот стеариновый меркнет огарок,Торопится дюжина жбанов и чарок:«Польша от мержа до мержа,Мать Ченстоховская, ты льТонкими пальцами держишьЗнамени польского пыль».
Вместо 21–22.
За пустошью цвета застывшего воскаВстает арьергард незнакомого войска.Прислушайся! Это не ветер, а отзыв,Мешая границы, дороги, мосты,Сливает текстильные фабрики ЛодзиСо сталелитейною вьюгой Москвы.