Стихотворения и поэмы

Броди, сумерничай и пой,
Года развеяв на просторе,
А если нас во мгле сырой
И поджидает крематорий,—

За всё, что называл своим,
Что передал родному краю,
За песенный, за горький дым,
Я эту муку принимаю.

Летит над белым взморьем чайка,
А даль туманная глуха.
И замирает балалайка
Пред медным грохотом стиха.

И всё, что пело и влекло
И что росло неодолимо,
Отдаст последнее тепло
За горсть золы и струйку дыма.

И знай, что даже эта плоть
Не будет вечной и нетленной,
Еще придут перемолоть
Ее на жерновах вселенной.

Не потому ль в конце пути,
Как будет песенка пропета,
И я скажу: «Прости, прости,
Моя зеленая планета.

Увлек меня водоворот
Тоской, сумятицею, тленьем,
Но день грохочет и живет,
Врученный новым поколеньям.

За синей россыпью морей
Какое грозное блистанье!
В нем капля крови есть моей
И легкое мое дыханье».

1926

13. ПЕРЕКЛИЧКА

Пылает в заливе туман голубой,
Стоцветной прорезанный радугой,
Могучие штормы выносит прибой
Над морем и старою Ладогой.

И штурман заветную карту берет,
И видит он синь океанов,
Склонился над сетью широт и долгот,
Над россыпью меридианов.

А море встречает его на заре,
Шумит золотая прохлада,
За дюнами — берег, и дом на горе,
И липы приморского сада.

Что грезится сердцу в ночной тишине?
По мостику штурман шагает,
Морские сигналы при белой луне
Как старую книгу читает:

«Откуда ты?» — «Я из Кронштадта иду!»
— «Откуда?» — «Я с Белого моря!» —
Сияние севера пляшет на льду,
Борта ледокола узоря.

И дальше плывет он в свинцовую тьму,
Где грозные штормы бушуют;
Из мрака пробившись навстречу, ему
Всю ночь корабли салютуют.

И штурман одною мечтою томим:
Вернувшись на землю родную,
Расскажут матросы подругам своим
Про ту перекличку ночную.

1926, 1937

14. ШЛЕМ