Стихотворения том 2 (СИ)

А дальше остров, Робинзон,

Судьба пропащая...

Какая странная Земля!

Совсем не хочется

Шагать, ботфортами пыля,

По одиночеству.

Кричит баклан на перехлёст

Судьбы и вечера,

Январь посильно строит мост

Из дальних глетчеров.

Плывут они, сверкая так,

Что море светится...

Забавно, эта красота

Мне за нелепицу.

Сейчас бы в руки ледоруб,

Ведь мост не нужен мне,

Давно отвык от Ваших губ

Ваш бывший суженый!

Все миражи ему за сон

Спокойно-палевый,

Скептично смотрит Робинзон

В морское марево...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Роса на листьях искренне чиста.

Подвергнутая солнечному жженью,

Она вдруг испаряется с куста

Без выдохов и вдохов сожаленья.

Была – и нет.

Исчезла навсегда

С последнею заплатою тумана,

Скатившегося с шапок валерьяны

На безмятежность плоскости пруда.

Мой светлый мир без башен городских,

Рисованный не мною по рассвету,

Ты в сонной величавости затих,

Роняя с клёнов листья-эполеты!

И я молчу.

Не вытолкнуть слова

Из горла, перехваченного дымом

От выгоревшей сказки нелюбимой,

В которой героиня не права...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

© Copyright: Игорь Белкин, 2009

Свидетельство о публикации №109012000013

Хранилище 43

Игорь Белкин

Наглотавшись дикой прозы,

настучавшись о стихи,

будет сердце биться оземь

жёлудем без шелухи;

если сверху ляжет камень

на него не по уму --

не проклюнется стихами,

сгинет в мертвенную тьму.

Это так, не для запала,

не для красного словца,

просто сердцу не досталось

ни дробиночки свинца;

в плотной массе убиенных

за свободу и за Русь

не гоняла кровь по венам

эта штука...

Ну и пусть!

Зачастую не найти нас

там, где мы всего нужней,

наш запас адреналина

не растрачен на войне;

но себя хлестать не стану

я бичом из бычьих жил,

ибо век свой барабанный

до предела не дожил.

Ни о чём не сожалею,

лямку праведно тяну,

миру не мозолю шею,

не взрываю тишину

и готов платить стихами

за бездейственность свою,

проломив лежачий камень

строчкой:

Родину – люблю!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Если наступит оледенение,

выгорят формулы и самомнения,

лысый покроется корочкой льда

и волосатика скрутит беда.

Будут язвить разномастные звери:

род человеческий нынче похерен,

съела людей беспросветная мгла,

цивилизация их не спасла!

Входы замкнутся в берлогах медвежьих,

грустные лапы без всякой надежды

станет сосать первобытный народ,

бьясь черепами о каменный лёд.

Ежели солнце появится снова,

месяц засветится в небе подковой,

мы возродимся опять, господа,

неандертальцами из-подо льда!

Будем с дубинками шастать по лесу

в лиственных юбках на уровне чресел,

чтоб не обгрызла у нас мошкара

то, чем гордились мы, люди, вчера.

Молния где-то ударит в осину,

вспыхнет огонь без подпитки бензином,

мамонта – в яму, потом на шашлык –

выжил российский упрямый мужик!

Есть кому Землю прокалывать буром,

газ перекачивать ради культуры

в образе новой дебильной попсы,

сдёрнувшей с века в насмешку трусы...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Продолжение истории здесь:

http://www.stihi.ru/2011/01/17/49

Мы были прилежными где-то когда-то,

послушными были, законов страшась,

и вдруг совершенно запутались в датах,

и кодексы чести забросили в грязь.

Конечно, святая наивность мне скажет:

неправ ты, живущий в сегодняшнем дне,

не каждый из нас перевымазан сажей,

не всем нелегко жить в любимой стране!

А я не намерен в чужих монологах

искать заковыки – да пусть говорят

и мчатся вперёд по разбитым дорогам,

построенных кем-то два года назад!

Вот именно «кем-то» туманным, безличным,

по самые гланды сглотнувшим бюджет,

и вряд ли какой прокурорский опричник

безличие вытащить сможет на свет.

Державность слаба – и мышление киснет,

болото его извергает метан,

неверие плёнкой струится по жизни,

а вера с надеждой уходят в туман.

Там я нахожусь, беспокойный и квёлый,

внимательно слушая рапорты тех,

кто душит невольно деревни и сёла

при общей, простите, людской слепоте.

Возможно, не все мы намеренно слепы,

возможно, излишне я роюсь в грязи,

но как же мне хочется чистое небо

оставить потомкам для новой стези!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Наверное, скоро ударят морозы

И льдами зальют сгоряча

То место, где шастают звёздные козы,

Копытцами в небо стуча.

От гулких ударов проснутся метели,

На замерший город падут,

Помчатся снега в озорной карусели

Цепочками дней и минут...

Ты знаешь, мой друг, это всё повторимо,

Уже набегали года,

Ложась на лицо многослойностью грима

И вновь уходя в Никуда.

Морозы стучали в открытые души,

Змеино трещали во льду,

И месяц утюжил тупым полукружьем

Застывшую в речке звезду.

А мы проходили закрытые дали

По заданной точно прямой

И слепки от выправленной вертикали

В сердцах приносили домой.

Работа-дорога,

Работа-дорога,

А отдых всегда на потом!..

И снова по небу бегут Козероги

Там, где вертикали винтом...

Ххххххххххххххххххххххххх

Верую!

И обижаюсь потом

на обыденность серую

режущую углом

день настоящий стОящий

или

то временнОе стойбище

где меня не любили.

Леплюсь

прозаически и лирически

к другу впавшему в грусть

он меня тоже вычислил

и до чего же просто

водку глотать фужерами

и обдирать коросту

с пяток словечка «верую»!

А память...

Да ну её эту память

селёдочными руками

икону не тронешь в храме

пришелестит прихожанка

зыркнет глазами строго

и запах понизит планку

её отношенья к богу...

Верую!

И отношусь с прохладцей