Стоик

А доктору Джеймсу тем временем нужно было много что обдумать в связи с болезнью Каупервуда и финансовыми проблемами, лежащими на его плечах. Что касается брайтовой болезни, которую лондонский врач счел смертельной и к тому же в скором времени, то Джеймс знал много случаев, когда люди с этой болезнью жили многие годы. Но в состоянии Каупервуда были симптомы, которые вызывали у доктора тревогу. Одним из таких симптомов было увеличение желудка, другим – острые боли, случавшиеся у него время от времени, конечно, это, а еще волнение, связанное с потребностью днем и ночью заниматься работой, могло приносить ему немалый вред. Еще одним тревожным фактором была его тревога, касающаяся различных проблем, связанных с прошлой его жизнью, о которой Джеймсу было известно немало – его первая жена, его сын, Эйлин и прочие дополнения, которые время от времени всплывали в газетах.

Что он может сделать для человека, которого так хорошо знал?! Какие конкретные меры, кроме медицинских, могли бы способствовать его восстановлению хотя бы даже на короткое время?! Разум! Разум! Если бы он только мог умственно, а также медицинским способом заставить его разум прийти на его (разума) собственное спасение! И вдруг он почувствовал, что наткнулся на ту самую идею, которая ему требовалась. И состояла она вот в чем: Каупервуда нужно укрепить физически настолько, чтобы у него возникло желание отправиться в путешествие, нужно не только заинтересовать его в перемене обстановки, но вызвать у публики – английской и американской – удивление известием о том, что он в достаточно хорошей форме для путешествий, чтобы люди говорили: «Да нет, этот человек вовсе не болен! Он настолько поправился, что может путешествовать в свое удовольствие!» Следствием этого будет не столько восстановление ослабевшей нервной энергии Каупервуда, но и то, что он сам поверит – с ним все в порядке. Или что ему по меньшей мере стало значительно лучше.

Как это ни странно, но место, к которому снова и снова возвращалась мысль доброго доктора в поисках решения проблемы, была Ривьера, Монте-Карло, знаменитый центр азарта. Как это будет великолепно, если пресса сообщит о приезде туда Каупервуда, о его участии в азартных играх вместе с величественными герцогами и азиатскими принцами! Психологически великолепно! Разве это не улучшит репутацию Каупервуда-финансиста? Тысяча к одному, что улучшит! На следующий день доктор вернулся в Бухту Приора и после тщательного осмотра Каупервуда поделился с ним своей идеей.

– Лично я, Фрэнк, считаю, что ты через три недели вполне будешь в состоянии уехать в такое тихое-спокойное путешествие. А потому вот тебе мое предписание на данный момент: через три недели ты должен будешь временно оставить жизнь здесь и отправиться со мной за границу.

– За границу? – переспросил Каупервуд удивленным тоном.

– Да. И хочешь знать почему? Потому что газеты непременно отметят тот факт, что ты в состоянии путешествовать. А тебе только этого и надо, разве нет?

– Надо, – ответил Каупервуд. – И куда мы поедем?

– Ну, может быть, в Париж, а может – в Карлсбад, в это, насколько я знаю, самое отвратительное из мест, куда ездят на воды, но для твоего физического состояния ничего лучше не придумаешь.

– Бога ради, а куда я поеду оттуда?

– Не знаю. У тебя выбор из Праги, Будапешта, Вены и Ривьеры, включая Монте-Карло.

– Что? – воскликнул Каупервуд. – Я в Монте-Карло?

– Да, ты в Монте-Карло, больной ты, каким ты себя воображаешь. Твое появление в Монте-Карло в это время вызовет ту самую реакцию, которая тебе нужна. Но на самом деле тебе нужно всего лишь появиться в каком-нибудь игровом зале и проиграть несколько тысяч долларов, чтобы эта новость распространилась по всему миру. Люди будут говорить о тебе в Монте-Карло и о том, что тебе безразлично, сколько денег ты пускаешь на ветер.

– Постой-постой! – прокричал Каупервуд. – Если у меня будут силы, я поеду, а если из этого ничего не получится, я подам на тебя в суд за нарушение обязательства.

– Я согласен, – ответил Джеймс.

И вот через три недели, в течение которых он принимал лекарства, находясь под постоянным наблюдением доктора Джеймса, поселившегося в Бухте Приора, Каупервуд почувствовал себя гораздо лучше, а Джеймс, следивший за его состоянием день за днем, решил, что его пациент в достаточной мере восстановил силы, чтобы выполнить намеченную программу путешествий.

Но Бернис, хотя и радовалась улучшению состояния Каупервуда, тем не менее беспокоилась в связи с предстоящим путешествием. Она прекрасно понимала, что слухи о его роковом заболевании могут полностью провалить весь его экономический план, но, любя его, не могла подавить в себе страхи, что такое путешествие может оказаться не столь благотворным и эффективным, как надеются доктор Джеймс и Каупервуд. Но Каупервуд заверил ее, что беспокоиться ей не о чем, поскольку чувствует он себя лучше, а план доктора идеален.