Стоик

– Хорошо, мама, – сказала Бернис, – но Фрэнк должен пойти – это во благо его же души.

– Вот ведь как! Значит, у меня и душа есть! – снисходительно проговорил Каупервуд. И позднее, после простого ужина в гостинице, Бернис повела его по улице. Сумерки уже опускались на городок, когда они вошли в черные, высеченные из камня ворота, которые вели во двор, а луна, новое белое перо в крыше сине-черной стали, показалась украшением самой высокой остроконечной башни вытянувшегося вверх собора. Поначалу Каупервуд, вовлеченный в капризную прихоть Бернис, покорно смотрел на луну. Но потом его потрясла многосторонность реакции Бернис. Она такая молодая, такая очаровательная, и ее так трогают цвета, формы, тайна и бессмысленность человеческих трудов!

Но Бернис думала не только о выцветших воспоминаниях и нагромождении надежд и страхов, породивших все это, но еще и о тайне и громадности безголосого времени и пространства. Как ей понять и познать все это?! Всерьез и взыскующе пытаться найти смысл или оправдание жизни! Неужели и ее собственная жизнь – всего лишь существование умной, расчетливой и безжалостной решимости добиться успехов в обществе или как-то иначе утвердить себя? Какую выгоду это принесет ей или кому-то другому? Какую красоту это создаст или вдохновит? Сейчас… здесь… в этом месте… приправленном воспоминаниями и лунным светом… она почувствовала что-то у своего локтя и в своем сердце… что-то, шептавшее ей о тишине и покое… одиночестве… удовлетворенности… желании создать что-нибудь бесконечно прекрасное, чтобы ее жизнь обрела завершенность и смысл.

Но… все это были лишь сумбурные мечты… луна околдовала ее. Зачем ей еще чего-то хотеть? У нее было все, чего может желать женщина.

– Давай возвращаться, Фрэнк, – сказала она наконец, что-то внутри нее надломилось, какое-то ощущение красоты исчезло навсегда. – Идем в гостиницу.

Глава 34

Пока Каупервуд и Бернис осматривали соборы, Эйлин и Толлифер посещали парижские кафе, лавочки, торгующие наркотиками, популярные места отдыха. Удостоверившись, что Эйлин приезжает, Толлифер опередил ее на двадцать четыре часа и использовал это время для составления программы, которая будет настолько увлекательной, что задержит ее в Париже. Он знал, что этот французский мир для нее не в новинку. Она успела побывать – и не раз – здесь и на большинстве европейских курортов в те времена, когда Каупервуду больше всего хотелось сделать ее счастливой. Даже теперь эти воспоминания были для нее драгоценными и время от времени ярко вспыхивали перед ней.

И при этом она убеждалась, что Толлифер – настоящий гений в том, что касается умения развлекать. Вечером в день ее приезда он пришел в «Ритц», где она остановилась, вместе с горничной, сама толком не понимая, для чего она приехала. Да, она хотела побыть в Париже, но лелеяла надежду, что с ней будет Каупервуд. Однако пресса, которая вовсю кричала о его лондонских делах, и сам он, довольно пространно рассказывавший ей о них, убедили ее, что его время занято. К тому же она как-то утром столкнулась с Сиппенсом в холле отеля «Сесил», и тот позабавил ее живым и сочным рассказом о том клубке дел, который распутывает теперь Каупервуд.

– Он этот городок на уши поставит, миссис Каупервуд, если этого потребуют его интересы, – сказал Сиппенс. – Я только надеюсь, что он не загоняет себя этой работой. – Правда, надеялся он совсем на другое. – Он уже не так молод, как раньше, хотя теперь он проницательнее и реакция у него быстрее, чем когда-либо прежде.

– Я знаю, знаю, – ответила ему тогда Эйлин. – Меня рассказами про Фрэнка не удивишь – я про него все знаю. Он, наверно, до последнего дыхания будет работать.

Она попрощалась с Сиппенсом, чувствуя, что так все оно и есть на самом деле, но подозревая, что тут не обошлось и без женщины… возможно, Бернис Флеминг. Но все же миссис Фрэнк Каупервуд была она, Эйлин, а не какая-то Бернис. У нее оставалось это утешение: при каждом упоминании ее имени люди поворачиваются и смотрят на нее – в магазинах, отелях, ресторанах. К тому же и этот Брюс Толлифер был под боком. Не успела она приехать, как он объявился, вошел в ее номер люкс – красивый, как всегда, и со словами:

– Ага, вы таки воспользовались моим советом. А теперь, когда вы здесь, я возьму на себя обязанность развлекать вас. Если вы в настроении, вы должны немедленно одеться к обеду. Я подготовил для вас небольшую вечеринку. Я тут нашел нескольких моих друзей из Америки. Не знаю, знакома ли вам Сидни Брейнерд из Нью-Йорка.

– О да, – сказала Эйлин, и водоворот эмоций закружил ее. Понаслышке она знала: Брейнерды были богаты и признаны в обществе. Миссис Брейнерд, насколько она помнила, раньше звалась Мэриголд Шумейкер, родом из Филадельфии.

– Миссис Брейнерд сейчас здесь, в Париже, – продолжил Толлифер, – она с несколькими друзьями пообедает с нами в «Максиме», а потом мы заглянем к одному аргентинцу. Вам там понравится. Как вы – будете готовы через час?

Сказав это, он повернулся к двери с видом человека, предвкушающего прекрасный вечер.