Стоик

Всего лишь за один месяц он решил все свои главные проблемы. Во многих местах были заключены предварительные соглашения о покупке акций его холдинговой компании, создание которой намечалось в ближайшее время с целью вступить по владение всеми лондонскими линиями. За каждую акцию поменявших владельца линий предполагалось выдавать три акции его собственной главной компании. И вот он уже мог возвращаться в Англию – оставалось провести только несколько незначительных встреч в Чикаго, связанных с его местной собственностью. И он бы вернулся, если бы не одна из новых встреч из разряда старых и привычных. Такое – когда его имя выставлялось в дурном свете перед общественностью – в прошлом случалось нередко: амбициозные и привлекательные женщины обращались к нему, потому что его богатство, слава и личное обаяние были неотразимы. И теперь в связи с необходимым посещением Балтимора состоялась одна из ярких встреч такого рода.

Это случилось в отеле, где он остановился. И ему в то время показалось, что эта встреча ничуть не затмила его любовь к Бернис. Тем не менее в полночь, когда он только вернулся из дома президента Мерилендской трастовой компании и сидел за письменным столом, делал памятные записи по только что состоявшемуся разговору, в дверь раздался стук. Когда он отозвался, женский голос сообщил ему, что с ним желает поговорить родственница. Он улыбнулся, потому что за всю жизнь не помнил такого способа подобраться к нему. Он открыл дверь и, увидев пришедшую к нему девушку, тут же решил, что игнорировать ее не следует, потому что она сразу же вызвала его любопытство. Она была молода, стройна, среднего роста, напористая и привлекательная. Ее черты были так же красивы, как ее платье.

– Родственница? – сказал он с улыбкой, впуская ее.

– Да, – ответила она с необыкновенным спокойствием. – Я ваша родственница, хотя, может быть, вы и не сразу в это поверите. Я внучка брата вашего отца. Хотя моя фамилия по отцу – Мэрис. Фамилия моей матери Каупервуд.

Он попросил ее сесть, а сам расположился напротив нее. Она смотрела на него большими круглыми немигающими глазами цвета неба с серебром.

– И откуда же вы родом? – спросил он.

– Цинциннати, – ответила она. – Хотя моя мать родилась в Северной Каролине. А вот ее отец был родом из Пенсильвании, и жил он недалеко от того места, где родились вы, мистер Каупервуд, – он из Дойлстауна.

– Все верно, – сказал он. – У моего отца был брат, который жил когда-то в Дойлстауне. К тому же могу добавить, что у вас каупервудовские глаза.

– Спасибо, – сказала она и продолжила смотреть на него так же пристально, как он на нее. Потом она, ничуть не смущенная его взглядом, добавила: – Вам это может показаться странным – мой приход к вам сюда в этот час, но я тоже остановилась в этом отеле. Я танцовщица, и моя компания на этой неделе выступает здесь.

– Возможно ли такое – чтобы мы, квакеры, посвящали себя таким странным занятиям?

– Да, – ответила она, тепло улыбнувшись, улыбка у нее была сдержанная, но в то же время щедрая, наводила на мысли о воображении, любви, умственной силе и чувственности. Он ощущал эту силу в полной мере, наблюдая за ней. – Я только что из театра, – продолжала она. – Но я читала о вас и видела вашу фотографию в здешних газетах, а поскольку всегда хотела познакомиться с вами, то решила, что более удобного случая мне не представится.

– И вы хорошая танцорка? – спросил он.

– Я бы хотела, чтобы вы пришли, посмотрели и решили сами.

– Я собирался сесть на поезд в Нью-Йорк завтра утром, но, если вы позавтракаете со мной, я думаю, что мог бы задержаться.

– Конечно, позавтракаю, – сказала она. – Но знаете, я много лет представляла этот мой разговор с вами. Как-то раз, два года назад, когда мне никак не удавалось найти работу, я написала вам письмо, но потом порвала его. Дело в том, что мы – бедные Каупервуды.

– Жаль, что вы не отправили то письмо, – заметил он. – А что вы мне хотели написать?

– Ой, о том, какая я талантливая, о том, что я ваша внучатая племянница. И если мне дать шанс, то я наверняка стану великой танцоркой. А теперь я рада, что не отправила вам то письмо, потому что я теперь здесь с вами, и вы можете сами увидеть меня в танце. Кстати, – продолжила она, не спуская с него магнетического взгляда голубых глаз, – наша компания открывает летние гастроли в Нью-Йорке, и я надеюсь, вы меня и там увидите.

– Ну, если вы танцуете так же хорошо, как выглядите, то вы должны произвести сенсацию.

– Я буду ждать, что вы скажете об этом после представления. – Она шевельнулась, словно собираясь уходить, но осталась сидеть.

– Как, вы сказали, вас зовут? – спросил он наконец.

– Лорна.

– Лорна Мэрис, – повторил он. – Это и ваше сценическое имя?

– Да, я как-то думала поменять его на Каупервуд – думала, может быть, так вы услышите обо мне. Но потом решила, что для танцорки это имя не так хорошо, как для финансиста.

Они продолжали смотреть друг на друга.

– Сколько вам лет, Лоррна?

– Двадцать, – просто ответила она. – Вернее, будет в ноябре.