Стон (СИ)

— Зачем? Ты же меня услышал. Видел бы ты сейчас своё лицо!

— Что с ним не так? — стараясь сохранить спокойствие, поинтересовался Джон.

«Какого дьявола он несёт?! У меня и без того сердцебиение зашкаливает! Трясусь, как гребаный кролик…»

— И, кстати, видел бы ты своё, — не удержавшись, добавил он.

— Ты хочешь меня?

Неожиданный вопрос едва не сбил Джона с ног. Его заколотило ещё сильнее: вмиг ослабевшее тело пронзали раскаленные стрелы мощных неуправляемых разрядов. Никогда ещё Джон не чувствовал себя таким безвольным и уязвимым: ещё секунда, и он, нелепо скорчившись, осядет на пол, бессмысленно тараща глаза.

Голос прозвучал унизительно тихо, умоляюще: — Я не понимаю…

— Понимаешь.

Шерлок поднялся, нервно захлопнув компьютер, на экране которого завлекающе цвел карамельно-розовый торт, и, зашвырнув его в угол дивана, быстро прошелся по комнате. На Джона он не смотрел, продолжая настойчиво и раздраженно тянуть рукава рубашки, тщетно стараясь прикрыть широкие, на удивление сильные кисти.

— К чему эти игры? — Он, наконец, остановился и заглянул в глаза — открыто и прямо.

— О чем ты? — пролепетал Джон, ненавидя и этот лепет, и то, что сам он, как последний дурак, прирос к полу, не в силах сдвинуться с места.

— Там, в гостинице… Ведь не приснилось же это мне. Ты так сильно хотел меня! Я без дрожи не могу думать об этом. Твои глаза, твоё тело… Ты и сейчас меня хочешь. И я… хочу тебя. Каждую минуту. Мы оба отчаянно друг друга хотим, умираем от желания. Я умираю. Разница лишь в том, что ты… брезгуешь. Хочешь, смотришь, но брезгуешь. Содрогаешься от омерзения.

— Брезгую?! Тобой?! — Джон не мог поверить, что не ослышался, что Шерлок на полном серьезе говорит ему всю эту дерьмовую несправедливость. — Ты сам-то себя слышишь?!

Шерлок скривился и поджал губы. Казалось, ещё минута, и он разрыдается, как ребёнок — громко и безутешно.

— Шерлок… Не надо.

Но Шерлок не собирался плакать. Он принялся обличать, упрямо сдвинув широкие брови.

— Я никогда не забуду ту чертову гостиницу, ту расшатанную кровать и твоё… лицо. Чужое, беспощадное. Тобой управляла злость, тебя трясло от желания отомстить, унизить. Ты пылал именно этим желанием, презирая, ненавидя меня и моё продажное тело. Ты хотел не просто поиметь меня — ты хотел убить. Добить. Как же! Ничтожная потаскуха приласкала, и… боже, какой позор!.. тебе это понравилось. Убить шлюху за это! Стереть с лица земли! Но потом ты меня пожалел. Бедняжечку. Раздавленного червяка, падаль. Рыцарь Джон. Пригрел на своей щедрой груди, и даже не трахнул. А теперь… Ты бы, возможно, лег со мной, не будь тебе настолько противно. Почему бы и нет? Шлюхи прекрасно умеют доставлять удовольствие.

«Ну что за дурак?!»

В душе горячо плескалась нестерпимая жалость. Так хотелось утешить его, измученного и несчастного, разуверившегося и неприкаянного.

— Замолчи, — негромко, но властно приказал он. — Прекрати истерику. — И тут же сломался, обмяк. — Я люблю тебя, сукин ты сын. У меня сердце разрывается от любви. И ты прав — я дрочу каждую ночь, думая о тебе.

А вот это уже ни к чему… Джон готов был вырвать себе язык — идиот, идиот, идиот! — но сказано было уже достаточно.

Ну и прекрасно!

— Я обидеть тебя боюсь, — добавил он устало и, наконец, сдвинулся с места, еле-еле оторвав от пола налитые тяжестью ступни и приблизившись на два шага к дивану, вдоль которого, как на привязи, метался Шерлок. — Ранить…

— Глупо. Господи, как это глупо, — простонал тот, закрыв руками лицо, а потом выкрикнул, неожиданно сорвавшись на жалкий фальцет: — Мы в любой момент можем умереть! Какого дьявола ждать?!

Джон растерялся ещё больше. Что сказать? Что сделать?

— Предлагаешь… — еле выдавил он.

— Трахнуться. Прямо здесь.

И вмиг ощетинился, уставившись вызывающе и по-прежнему зло: каков будет твой ответ, Джон Хэмиш Ватсон?

Из Джона вытекали остатки силы. Тело оплывало, как тающая свеча, скапливаясь в ворсинках ковра отвратительно гадкой субстанцией. Всё это было ужасно. Не так, как мечталось.

— Шерлок, зачем ты так? Я этого не заслужил. Не надо.

— Да, не надо, — спокойно согласился Шерлок, и голос его, будто не было ни истерики, ни жалобного фальцета, вновь зазвучал уверенно и красиво. — Ничего не надо: ни глупости, ни пошлости, ни грязи. Ну, конечно, зачем тебе грязь.

— Ты чище чистого, Шерлок, — бесцветно пробормотал Джон и развернулся в сторону кухни — уйти от происходящего кошмара.

Шерлок нагнал его в дверях и обхватил поникшие плечи — вцепился как клещ, стиснув пылающим обручем сильных, жилистых рук. Прижался к спине, зарылся лицом в чисто вымытые, бесконечно родные пряди и задышал горячо и влажно. — Джон, Джон, ради Бога, прости. Это мерзко - то, что я сейчас тут наговорил. Забудь. Навсегда забудь, — бормотал он, сжигая мозг бедного Джона каждым выдохом. — Я… Я до чертиков испугался! Недостойно, жалко. Я боюсь его, Джон. По-настоящему боюсь. Это стыдно, невыносимо стыдно, но меня качает от страха.

— Отпусти, — спокойно попросил Джон.

Шерлок мгновенно отдернул руки, но остался на месте, ошеломленно замерев и продолжая касаться грудью его спины.