Струящийся свет Божества

Вторая ипостась была от веку Вечным Сыном[219]. Хотя Он еще не облекся в Человечество, Он был от века наш, но был все же нам отдан лишь тогда, когда Гавриил принес благовещение. Если бы Вторая Ипостась до благовещания была бы человеком, нас освободившим, то Она бы имела начало, но сего не было никогда. Эта Вторая Ипостась была единым естеством с человечеством Адама до того, как он себя через грехи погубил. Но хотя естество Адама разбилось и изменилось, и часть его была навсегда утрачена, Бог никогда не отрекался от него. Потому мы могли и смогли бы всегда еще вернуться к Нему. Бог сохранил его благородное любящее естество, потому что не мог удержать Себя. Бог сразу низвергнул Люцифера в вечную темницу[220], а за Адамом Он пошел вслед и спрашивал его, где он, и снова вывел его на стезю праведную. У Люцифера было одно единственное естество в Боге; он разбил его, и потому не мог уже возвратиться назад.

Человек имеет совершенное естество в Святой Троице, его соблаговолил сотворить Своими Божественными руками Бог. Когда Он в нас утратил Свое высокое и святое творение, Его Самого одолело троякое желание. Потому пожелал Он возвратить нас Своими ногами и Своими собственными руками, дабы мы с Ним через сие в неразлучном единении были. Если бы человек остался в Раю, то тогда Бог общался бы с ним зримым образом и говорил бы с его душой, и услаждал бы тело его. И узрела я Бога, сходящего, подобно большому ангелу, в Рай.

Еще и сейчас подобие (нашего) естества заставляет Бога в познании и со святой задушевностью обращать Свою речь здесь к нам, если мы создаем условия сему святыми добродетелями и целомудрием. Когда я размышляю, что Божественное естество имеет в себе ноги и плоть, душу и тело, то я возношусь в великой радости над моим собственным достоинством.

В определенной мере ангел также сотворен по Святой Троице, однако же он есть чистый дух. А Душа вкупе с плотью своей есть единственная хозяйка на Небесах и сидит рядом с Вечным Хозяином, на Кого она более всего походит.

И сияет Глаз в глазу,
и стекает Дух в дух,
и берет Длань руку,
и говорят Уста с устами,
и шлет привет Сердце сердцу.

Так чтит Глава дома свою Супругу. А князья и челядь — сии суть святые ангелы — их Господь пред очами своими держит. И служение, и славословие, о чем ангелы радеют, воздается Хозяйке и Хозяину. Чем богаче мы здесь добродетелями, тем выше благородство нашего служения.

15. Истинная чистая любовь владеет четырьмя вещами. Если ты даруешь себя Богу, то Бог также дарует Себя тебе

Истинная чистая любовь владеет четырьмя вещами, каковые никогда не достигнут покоя.

Первое есть растущее томление,

второе есть струящаяся боль,

третье есть горячее чувствование в душе и теле,

четвертое: постоянное единение купно с великим бдением.

Достичь сего может только тот, кто идет на полный обмен с Богом, так что ты отдаешь Богу все, что только у тебя есть, — внутри и во вне. Тогда, воистину, и Он отдаст тебе все, что у Него есть — внутри и во вне.

Когда час священный пробьет,

утешеньем святейшим своим Господь душу любящую обовьет,

о, для любящей в том счастья исток,

все теперь ее приводит в восторг,

что в невежественных душах — боли поток.

Коли ты слишком сурова, тогда в страхе себя выспроси,

а не пробрался ли Диавол в тебя.

16. Любовь великая является более чем в десяти видах и в двух печалях

Любовь великая открывает свое естество так:

Она не истекает в слезах, но горит великим небесным огнем.

Туда влетает наистремительнейшим образом

и замирает наитишайшим образом;

взмывает к Богу как можно ближе,

себя же ценит как можно ниже.

Постигнет многое, запомнит — ничтожно.

«О Любовь всеблаженнейшая, где те, что познают тебя?»

«Они полностию сгорели в Святой Троице

и более не обитают в самих себе.

Сии блаженные более не могут впасть в главные грехи».

«Почему?»

«Они слишком пропитаны Богом и объяты им:

чем чаще они себя испытывают в искушениях,

тем сильнее возрождаются они вновь».

«Почему?»

«Чем более они ратоборствуют и любят,

чем благороднее Бог является им,

тем ничтожнее и злосчастнее они себе являются».

«Почему?»

«Чем священнее любовь, тем больше страх. И чем обильнее утешение, тем постояннее боязнь. Однако любящая Душа трепещет не в страхе, она трепещет с благородностию».

Я не перестаю сетовать о двух вещах. Первое есть то, что Божественная доброта столь сильно забыта в мире; второе есть то, что люди духовного звания столь несовершенны. Потому и случается падение многих, ибо [по Божией милости] люди совершенные никогда не падают.

17. О некой даме, охотно при дворе обитавшей. О ее черте, наставлявшем ее в семи дурных поступках