«В чем же дело? — спрашивает автор письма и отвечает: — В личности воспитателя и в методе его работы».
«Некоторым индивидуальный процесс воспитания, — пишет он, — кажется не столь важным в таком огромном обществе, и если один процент из ста невоспитан или воспитывается неправильно, на это можно смотреть сквозь пальцы. Но все начинается с малого, как хорошее, так и плохое, и диалектический закон перехода количества в качество равно доступен обоим направлениям, и зараза может действовать быстрее и сильнее, чем лечебные средства.
Теперь наступает последняя ступень развития человечества, и социалистическое общество обязало сделать все, чтобы в ней не оказалось недостатков.
Если все предыдущие стадии развития старались добиться своего силой, то эта ступень же имеет такой возможности, ибо высшая стадия развития (если она возможна вообще) должна основываться на сознании не отдельной группки организаторов и даже не большинства, а каждого ее представителя, как руководящего, так и подчиненного. А сознания каждого можно добиться только индивидуальным способом воспитания, но никак не силой страха и ей подобными путями. И это в первую очередь относится к воспитанию оступившихся в жизни. Но прежде чем воспитывать других, надо быть воспитанным самому во всех отношениях.
Не подумайте, что во мне говорит озлобление или еще что-то подобное. Эта тема не позволяет углубляться в личное, и к тому же мне далеко не безразлична судьба моих сестер и братьев, внуков и правнуков, а им предстоит жить в доме, который выстроили мы».
Все это — и вопли и размышления — терзали меня потому, что я не знал — как к ним отнестись? Чему верить? Чему не верить? И почему не верить? И можно ли всему не верить? Отсюда и вырастала та, другая сторона проблемы, требующая осмысливания: ответственность личности перед обществом означает ли безответственность общества перед ней?