Сумерки рая

Смыло радостью сомнение,
зелень льется через край —
мая чудное видение,
одуванчиковый рай!

Вот и вновь его встречаем

на поляне средь цветов
здесь свиданье назначает
солнца луч из облаков.

Сколько раз еще придется

встретить майскую зарю?
О, теперь уж точно знаю,
чем дышал всю жизнь свою.

Радость запахом сирени

разлилась по облакам,
как полуденные тени
не развесишь по рукам,

так и жизни не поймаешь

отражение и след,
в мае маяться не станешь,
хочешь этого иль нет.

Май тринадцатого года,

ты как раньше или нет?
Прожужжи мне с небосвода
пчелкой правильный совет.

Разбуди от тени серой,

чтоб заснуть в мечте твоей,
легким сделай дух и тело,
чтобы и в пропасть веселей.

Оставь себе

Из всех грехов оставь себе любовь —
я не о той, что к ближнему печется,
а той, которая зовет все вновь и вновь
и с древних пор страстным грехом зовется.

Ее не обмануть, не растворить,

хоть снадобий придумано немало,
природы голосом умеет говорить
так убедительно, что вновь начнешь сначала,

однажды уж пройдя весь этот путь

невольными упрямыми глазами,
немногие смогли с него свернуть,
хоть и бывает он умытым лишь слезами.

За что же ноша нам такая вот дана?

ужели только тяга к размноженью,
когда гормонами застелены глаза,
толкая от безумства к наслажденью?

И посмотреть – кругом глаза горят,

везде, где только ходят люди,
хотя открыто и не говорят,
но каждый сам в себе о том рассудит,

чего хотел бы он, но не имел,

чего она бы так желала ненасытно,
и почему ты вдруг опять сомлел,
увидев то, о чем мечтал годами скрытно.

Не верю тем, кто этим не болел,

ведь все одной питаемся мы пищей,
и воздухом мы дышим наравне,
и одинаково и видим мы, и слышим.

В любви мы тоже одинаково слабы,

калечит не любовь, а пресыщение.
так как же выбраться из этой ворожбы?
Иль продолжать скрывать свое сомнение?

Не призываю я, конечно, ни к чему,

нельзя пустить катиться под откосы
ни нравственность, ни веру, ни молву,
чем заплетаются противоречья косы.

и где та грань, которая любовь

и грех между собою разделяет?
У каждого своя она и вновь
решительность к сомненьям прибавляет.

Не надо ни пугать и ни травить,

не надо и клонить к свободе нравов,
лишь уваженье человечности привить,
чтоб меньше было нам глотать отравы.

Папа работал, шуметь запрещал