Свет на исходе дня

— Не следует тебе об том знать, да я сама обещала без утайки. Ну, так слушай… Берется пряник или сладость какая, и на нее говорится. Те, кто в бога верит, его зовут, благословения просят да крестятся. Я без этого обхожусь, у меня своя сила. А говорю вот что: «Стану не благословясь, пойду не перекрестясь, из избы не дверьми, из ворот не в ворота; выйду подпольным бревном и дымным окном в чистое поле, змолюсь ветрам-братьям: «Ветр Моисей, ветр Лука, ветры буйны, вихори! Дуйте и винтите по всему свету; распалите и присушите медным припоем, — тут я имя твое сказала, — сведите его со мною — душа с душою, тело с телом, плоть с плотью, и не уроните, по всему свету гуляючи, той присухи крепкой ни в воду, ни в лес, ни на землю, ни на скотину и ни на могилу. В воду сроните — вода высохнет; на лес сроните — лес повянет; на землю сроните — земля сгорит; на скотину сроните — скотина посохнет; на могилу сроните — костье в могиле запрядает. Снесите и донесите, вложите в человека живого Алексея, в белое тело, в ретивое сердце, в хоть и в плоть. Чтоб не мог без меня он ни жить, ни быть, ни дни дневать, ни часа насовать, о мне тужил и тосковал. — Старуха перевела дух. — Так присушила, а так закрепила. В чистом поле сидит баба-сводница, у тое бабы-сводницы стоит печь кирпична, в той печи кирпичной стоит кунжал литр; в том кунжале литре всякая вещь кипит перекипает, горит перегорает, сохнет, обсыхает: и так бы о мне, рабице Варваре, человек живой Алексей сердцем кипел, кровью горел, телом сох и не мог бы без меня ни жить, ни быть, ни дни дневать, ни часа часовать; ни едой отвестись не мог бы от меня, ни питьем отпиться, ни дутьем отдуться, ни гулянкой загулять, ни в бане отпариться. Тем моим словам ключ и замок. — Старуха снова перевела дух. — Уставать стала, хворь меня разбирает.

— А что ж не поможете себе? — спросил Вербин. — Другим помогаете…

— Другим могу, себе нет, — ответила она строго.

— Лечиться надо.

— Лечись не лечись, срок выходит, — горько усмехнулась старуха.

— Какой срок?

— Отпущенный. — Она помолчала хмуро. — Конец чую.

— Есть лекарства, вы еще можете…

— Не мельтешись, я все знаю, — остановила его старуха, и он понял: что бы он ни сказал, словам его не будет веры.

4. Каждый вечер теперь, когда заходило солнце, он отправлялся в соседний дом. Баба Аглая спокойно встречала его и сразу приступала к делу: последовательно и серьезна она рассказывала, что знала. Когда он пытался отвлечься, она строго останавливала его:

— Делу время. Я слабею день ото дня, не поспеть.

Он не вникал в смысл этих слов, только однажды баба Стеша заметила горько:

— Эх, Михалыч, она учит тебя, дело свое передает, видно, помирать собралась. Ты думаешь, свой интерес имеешь, а это она тебя выбрала. Тебе кажется, грамотой своей, да умом, да ученостью оборонишься, стороной пройдешь, да смотри, встрянешь — увязнешь, сам не заметишь. Лучше бы тебе остеречься.

Он выслушал ее, подавив улыбку, не мог же он принимать или даже думать об этом серьезно. Он забавлялся, слушая снисходительно обеих старух, но и ту, и другую он слушал с серьезным видом, чтобы не потерять их доверия.

Баба Аглая показала ему, как гадают по воде и по воску, — лила жидкий воск в холодную воду, рассматривая образующиеся сгустки и толкуя их как изображения; этот способ был схож с другим, по ниткам, когда их сучили, а потом опускали в тарелку с водой, или напоминал гадание по яйцу: свежее яйцо осторожно выпускали в стакан с водой и, дав отстояться, по белку определяли изображение.

Он узнал и другие способы гадания: по топору, на решете, ключом, петухом, луковицами, башмаком, на поленьях, по зеркалу, полотенцем, на питье, в бане, в овине, по лошадям, по курице, по лаю собак, на гребенке, по следу, по тени, по лучине, на бобах, по чаю, на кофейной гуще, по кольцу — и даже по снегу: вечером девушка должна была лечь навзничь в тулупе на снег, а утром разглядеть отпечаток. Если место оставалось гладким, то муж будет смирный и ласковый, а если иссечено, то муж попадется вздорный и драчливый.

Когда к бабе Аглае приходили посетители, она сажала Вербина в чулан, откуда он мог слышать и даже видеть украдкой, сквозь щель. Чаще всего являлись девушки с любовными огорчениями, баба Аглая выслушивала внимательно и предлагала средство. Самое сильное действие имела кожица со лба жеребенка, ее надо было высушить в глазурованном горшке в печи и носить при себе, а если в пятницу подмешать ее в истолченном виде в пищу избранной особе, то действие должно было стать наиболее сильным.

Верным средством считалось также пустить в пятницу себе кровь, смешать ее с заячьим мясом или печенью голубя, смесь высушить, истолочь, а порошок подмешать предмету чувств в пищу.

Он слушал, смотрел и невольно улыбался, когда баба Аглая не могла его видеть. При ней он остерегался выказывать свое отношение, лицо его оставалось серьезным.