Свет на исходе дня

Фигура приблизилась, Вербин узнал Трофима. Сжав губы, бледный, тот шел как будто во сне. Вся его жизнь была уже позади, он подвел черту, все решил, поставил на себе крест и теперь шел, чтобы выполнить последнее из оставшихся дел.

— Что надо? — спросил Вербин.

Трофим не ответил. Вероятно, он даже не слышал вопроса, шел как сомнамбула, вперед по прямой, не разбирая дороги.

— Что надо? — повторил Вербин тише и как можно спокойнее, в надежде, что обычный человеческий голос разбудит Трофима и заставит очнуться.

Трофим и на этот раз не ответил, подошел вплотную и взмахнул рукой.

6. Первый взмах, когда в занесенной руке взлетел нож, Вербин судорожно отбил вскинутым поперек предплечьем. Он отразил и второй удар, но в тоскливом смятении понял, что в конце концов нож достанет его. Вербин рванулся к ближним кустам, Трофим побежал следом, один за другим они с треском вломились в заросли ракитника. Отставленной согнутой рукой Вербин на бегу прихватил на локоть пучок длинных тугих веток, натянул до упора и отпустил. Ветки с силой хлестнули набегающего Трофима, от неожиданности он споткнулся, потерял равновесие и с размаху врезался головой и телом в тесное сплетение кустарника. Не мешкая Вербин тут же оказался позади него, толкнул в спину и, когда тот упал, с силой наступил сапогом на руку, державшую нож. Трофим глухо охнул. Должно быть, боль действительно была ужасной, потому что он выпустил нож и с гримасой затряс кистью. Морщась от боли, Трофим сгибал и разгибал кисть. Потом он увидел нож в руке Вербина и шагнул навстречу.

— Бей! — сказал он с ненавистью, распрямляя плечи и подставляя грудь. — Бей, падло!

Держа руку с ножом на отлете, Вербин стоял на месте.

— Бей, гад! — Трофим двинулся вперед. — Или ты, или я! Двоим нам не жить! На, бей!.. — Он подался грудью вперед. — Кончай!

Он уже был рядом, лицо его было искажено, голос стал рыдающим.

— Бей! — повторял он с разными оттенками, то странно, просяще, со слезой в голосе, то настойчиво требовал, то молил…

Вербин взмахнул ножом, но в движении повернул руку и ударил Трофима рукояткой. Потом резким взмахом отбросил нож в кусты.

Трофим упал и не мог встать. Он лежал у кромки воды и время от времени замедленно и плавно греб руками и ногами, как будто хотел уплыть.

От удара Вербин и сам сел в воду рядом с ним. И теперь было совсем тихо.

В лесу царили безмятежность, покой, сон. Вербин испытывал странное удовлетворение, на душе было легко, как будто он решил все в своей жизни проблемы.

Собрав силы, Вербин поднялся и выволок Трофима на сухое место. Он бросил его, отошел и сел под деревом. Над головой шелестели листья. Вербин с наслаждением откинулся спиной к стволу и закрыл глаза. Век бы сидеть так, не двигаясь. Он не видел, как на открытом месте появилась тонкая женская фигура; она быстро и бесшумно приблизилась и наклонилась над ним, он почувствовал на лице осторожное прикосновение пальцев и открыл глаза.

— А, Даша… — улыбнулся он слабо.

— Я сейчас, — сказала она, гибко метнулась в сторону и принесла в ладонях воду.

— Я искал вас, — сказал Вербин, садясь прямо.

— Я знаю. — Она смочила ему лоб и голову.

Трофим зашевелился и с трудом сел. Он посидел, приходя в себя, потом повернул голову и взглянул на Дашу и Вербина. Лицо его было спокойным, взгляд безучастным. Он отвернулся, тяжело поднялся и, не глядя на них, шатаясь, медленно побрел прочь. Шум его шагов долго стихал в лесу.

Вербин неуверенно посмотрел на Дашу.

— Нет, — сказала она определенно, как о чем-то, что знала твердо. — Он сам. Не тревожьтесь, все честно.

Он продолжал молчать. Впервые так явственно предстал перед ним древний закон, жестокая правда, не зависящая от людей.

В лесу со стороны реки на открытом косогоре появились огни. Их становилось больше, они блуждающе перемещались в пространстве, плутали, сходились и расходились — издали казалось, роем кружат светлячки.

— Цвет папоротника ищут, — сказала Даша. — Пойдемте, — она взяла его за руку.

Он поднялся, разминая затекшее тело, — одежда на нем была насквозь мокрой, — и пошел за Дашей в глубину леса; огни позади затапливали открытый косогор и поляны: в лес направлялись люди с факелами.

Даша вела его заросшими оврагами, потом болотом и наконец гатью, которая вывела их на сухое место; перейдя гать, Даша отыскала в траве конец веревки и вытащила за собой на сухое место последнюю плетеную фашину: никто теперь не мог пересечь за ними топкое место. Они были на острове, окруженном со всех сторон топью.

Оглядевшись, Вербин увидел за деревьями поляну и дом и понял, что был здесь недавно. Тусклый свет держался изнутри на стеклах и был как бы ограничен ими, не проникая наружу. Среди ночи дом казался еще более таинственным. Неизбежно возникала мысль, что это не просто дом, жилье, как-то само собой разумелось, что кроется здесь некая загадка.

— Подождите, — шепнула Даша, смело поднялась на крыльцо и скрылась внутри.